Джеймс Кервуд - Рассказы

Взглянув на Иоанну, Альдос понял, что она вовсе этому не поверила и даже вовсе не слушала объяснений Блектона.

– Я предчувствовала, – обратилась она с улыбкой к Альдосу, – что случится что-нибудь недоброе. Очень рада, что не худшее, чем это.

Через полчаса Альдос уже совсем позабыл о своем безобразии. Супруги Блектон предусмотрительно позабыли о нем и об Иоанне и только раз или два по выражению ее глаз он замечал, что она догадывается о правде.

Мак-Дональд явился с точностью до одной минуты. Он держал все время на поводу лошадь, предназначенную для Иоанны, пока Альдос не вывел Иоанну на улицу. Она протянула старику руку, и он низко склонил перед ней свою лохматую голову. Пять минут спустя они уже ехали по торной дороге гуськом: впереди всех Мак-Дональд, затем лошадь с багажом, потом Иоанна и, наконец, позади всех Альдос.

Несколько раз проезжая дорога делала повороты, спускаясь сквозь покрывавшие горы густые леса в долину, находившуюся между двумя рядами горных цепей. Но они ехали напрямик выгадывая расстояние, и когда однажды свернули с одного такого изгиба на тропинку, то Иоанна приостановила свою лошадь и поехала рядом с Альдосом.

– Мне хотелось бы знать, – сказала она, – что произошло с вами вчера вечером. Можете ли вы мне это сообщить?

Несмотря на все его старания обставить дело так, чтобы оно не показалось ей чреватым последствиями, его рассказ произвел на Иоанну именно такое впечатление. Помолчав некоторое время, когда он окончил свой рассказ, она крепко ухватилась одетой в перчатку рукой за луку своего седла; дыхание ее ускорилось, румянец сошел с лица; она долго, не мигая, глядела вперед. Ей не хотелось, чтобы он заметил в ней страх.

– Но ведь они могли убить вас? – спросила она наконец.

– Возможно, что они задали бы мне отличную трепку, – ответил Альдос. – Но мне некогда было дожидаться этого и к тому же нужно было торопиться к Мак-Дональду. Поэтому я предпочел выскочить через окно.

– Нет, они хотели вас убить. Может быть, я поступила бестактно, но сегодня ночью я во всем открылась мадам Блектон. Она относилась ко мне, как сестра. Я сразу же полюбила ее. Мне уже давно хотелось поговорить по душам с такой женщиной, как она. Я рассказала ей обо всем: о том, что случилось со мной в Миэтте, о вас, о Куэде и как я увидела его потом здесь, на станции, и как он выслеживал нас затем. И она мне тоже кое-что наговорила! Возможно, что ей и на ум не приходило, как она меня этим напугала, но она мне тоже рассказала все о Куэде и Кульвере Ранне. И теперь я боюсь Кульвера Ранна даже больше, чем Куэда, хотя и не видела его ни разу. Меня-то они не посмеют тронуть! Мне страшно за вас!

При последней фразе у него от радости забилось сердце.

– Вы боитесь за меня? – воскликнул он. – За меня?

– Да, – продолжала она. – Куэд уже точит зубы на вас, а мадам Блектон сообщила мне, что Кульвер Ранн в тысячу раз опаснее его. Вы так еще недавно говорили мне, что богатство вас вовсе не интересует. Тогда зачем же вы отправляетесь сейчас к золоту? Зачем вам из-за него рисковать? Ну, зачем?

Он ответил не сразу. Некоторое пространство ему пришлось проехать опять позади нее, так как сосновые ветки настолько сгустились, что могли пропустить по тропинке только одного. Затем он снова поехал рядом с ней.

– Я все расскажу вам об этом золоте, – сказал он. – Мы едем туда не ради него.

Он так близко склонился к ней, что его рука лежала на луке ее седла.

– Посмотрите, – продолжал он с какой-то особой нежностью в голосе, – посмотрите на этого Мак-Дональда! Не золото, а именно сам Мак-Дональд влечет меня на Север, милая Ледигрей. Не золото влечет к себе и Мак-Дональда. Странно, почти невероятно странно то, что я сейчас расскажу вам. Сегодня мы едем на поиски могилы – это для вас. Но там далеко, в двухстах милях к северу отсюда, есть другая могила, которая зовет к себе Мак-Дональда. Я иду туда с ним. Совершенно случайно там оказалось и золото. Вы и представить себе не можете, как сорок лет тому назад этот самый старик, который так величаво едет впереди нас, любил женщину, которой нет уже на свете. Вы даже не можете и вообразить, как вот уже почти полвека, из года в год, и летом и зимой, этот человек обходит все северные горы, позабыв обо всем на свете и думая только об одном: как бы найти место ее вечного упокоения. А между тем это так, милая Ледигрей. Да, да! Я предполагаю, что я единственное существо на свете, которому он доверил эту свою тайну, и она стала и моей. Возможно, что он немножко сумасшедший, но какое это красивое умопомешательство!

Он смолк.

– Ну? – прошептала Иоанна. – И что же было дальше, Джон Альдос?

– Не особенно приятно рассказывать, – продолжал он. – Я хотел было из всего этого написать роман, да ничего не вышло. Ее звали Джен. Оба они были еще детьми, когда их семьи в простых фургонах отправились искать счастья на запад, в прерии. Вместе они росли и полюбили друг друга. Ее родители и его мать скончались раньше, чем они успели пожениться. Затем немного позднее умер и его отец – и они остались совершенно одни. Но и после этого они не разлучались. Он рассказывал мне, как, взявшись за руки, они обходили вместе все горы, как нужно было охотиться, чтобы не умереть с голоду. Они проводили в таких охотах целые месяцы одни в горах, а когда раскладывали вечером костер, то оба усаживались перед ним рядышком, и она начинала ему петь. «У нее был голос, как у ангела!» – сказал он мне однажды. Затем, лет сорок тому назад или несколько больше началась золотая лихорадка. Тысячные толпы устремились к долине реки Стайкин. Пошли туда и они, присоединившись к небольшой партии в двенадцать человек – десять мужчин и две женщины. Эта партия отклонилась от общего пути и пошла по таким местам, куда никто другой не показывал и носа. Скоро они нашли золото.

Впереди Мак-Дональд повернулся в седле и посмотрел на них. На минуту Альдос прервал свой рассказ.

– Пожалуйста, продолжайте! – сказала Иоанна.

– Скоро они нашли золото, – повторил Альдос. – Они нашли его так много, дорогая Ледигрей, что некоторые из них просто обезумели; стали как звери. Это оказались целые залежи золота в свободном виде, и Мак-Дональд рассказывал мне, что в один день он и Джен наполнили золотыми орешками все свои мешки и карманы. Затем случилось нечто неожиданное. Налетела буря. Она так засыпала все горы снегом, что через него не могло пройти ни одно живое существо такого веса, как человек или лошадь. Снег выпал на целый месяц раньше, чем его можно было ожидать, и с первой же минуты все они были осуждены на голодную смерть. Их съестные припасы истощились.

Не стану рассказывать вам о тех ужасах, которые продолжались для них целые месяцы и о которых мне рассказывал сам Мак-Дональд, – вы сами, Иоанна, можете себе их представить. Итак, эти одиннадцать человек и три женщины были захвачены врасплох. Они, которые могли спать на мешках с золотом, – и вдруг остались без крошки хлеба. Все их лошади погибли во время метели. Впоследствии они нашли два замерзших трупа и съели их. Двое мужчин отправились на лыжах и исчезли без вести. Затем случилась первая ужасная вещь. Двое других мужчин поссорились из-за горсти бобов, и один из них убил другого. Это был муж одной из женщин. Потом последовала вторая ссора – и на этот раз из-за этой женщины. На ее стороне стояли Мак-Дональд и муж другой женщины, их врагами выступили все остальные мужчины – самцы. Муж был убит, а Мак-Дональду с Джен пришлось бросить всех и удалиться. Они построили себе маленькую деревянную лачугу. В ту ночь, когда они убегали от них, они успели захватить с собой только кое-что из пищи и два-три одеяла, то есть то, что могли тащить на себе. Они знали, что их ожидала смерть. Но шли все-таки вместе, рука об руку.