Соломон Нортап - 12 лет рабства. Реальная история предательства, похищения и силы духа

Когда зерно смолото и огонь разведен, бекон снимают с гвоздя, на котором он подвешен, отрезают ломоть и бросают на угли поджариваться. У большинства рабов нет даже ножей, не то что вилок. Они рубят свой бекон топором на деревянной колоде. Кукурузную муку смешивают с водой, лепешку кладут в очаг и запекают. Когда лепешка «хорошенько поджарится», с нее соскребают золу и пепел и кладут на колоду, которая служит столом, и обитатель невольничьей хижины усаживается прямо на землю, чтобы съесть свой ужин. К этому времени обычно уже наступает полночь. Тот же страх наказания, с которым рабы подходят к хлопковому амбару, владеет ими и тогда, когда они укладываются, чтобы получить несколько часов передышки. Теперь это страх проспать поутру. Такое преступление, несомненно, будет наказано не менее чем двадцатью плетьми. С молитвами о том, чтобы Господь сподобил его быть на ногах и бодрым при первом же звуке рожка, невольник погружается в свою ночную дремоту.

В бревенчатом невольничьем «особняке» не сыщутся мягкие кушетки. Моей кушеткой, на которой я спал год за годом, была доска двенадцати дюймов [64]в ширину и десяти футов в длину. Подушкой мне служил обрубок дерева. Постель состояла из грубого одеяла, и кроме него – ни клочка, ни шерстинки. Можно было бы использовать мох, если бы в нем тут же не заводились в изобилии блохи.

Хижина выстроена из бревен, в ней нет ни пола, ни окон. В последних совершенно нет нужды, поскольку щели между бревнами пропускают достаточно света. В ненастную погоду через них заливает дождь, делая хижину бесприютной и крайне неприятной. Грубая дверь висит на здоровенных деревянных петлях. В одном конце хижины сложен неуклюжий очаг.

За час до рассвета раздается звук рожка. Тогда рабы поднимаются, готовят себе завтрак, наполняют одну тыкву водой, в другую складывают свой обед – холодный бекон с кукурузной лепешкой – и вновь спешат в поле. Если раба найдут в хижине после наступления дня, это преступление, за которым незамедлительно следует избиение. Начинаются страхи и труды нового дня; и пока он не окончится, об отдыхе не стоит и помышлять. Днем раб боится, что его поймают на отставании; по вечерам он в страхе подходит к амбару со своей груженной хлопком корзиной; ложась спать, он опасается проспать с утра. Такова истинная, правдивая, непреувеличенная картина повседневной жизни раба в сезон сбора хлопка на берегах Байю-Бёф.

Как правило, в январе заканчивается четвертый, и последний, сбор хлопка. Затем наступает время уборки кукурузы. Она считается вторичной культурой, и ей уделяют куда меньше внимания, чем хлопку. Ее сажают, как я уже упоминал, в феврале. Кукурузу растят в этих краях ради кормежки свиней и рабов; очень небольшую ее часть отправляют на рынок. Здесь выращивают белую разновидность кукурузы. Початки у нее гигантского размера, а стебель вырастает до высоты в восемь, а часто и десять футов [65]. В августе листья обдирают, высушивают на солнце, связывают в небольшие пучки и запасают как корм для мулов и волов. После этого рабы проходят по полю, заворачивая початки вниз, чтобы дождь не добрался до зерна. Кукуруза остается стоять в таком свернутом состоянии до той поры, пока не закончится сбор хлопка – неважно, случится это раньше или позже. Затем початки отделяют от стеблей и складывают в кукурузном амбаре, не снимая оболочек (иначе лишенные естественной защиты початки попортят долгоносики). Стебли остаются стоять на поле.

Кроме того, в этих местах выращивают некоторое количество «каролины», или сладкого картофеля. Однако им не кормят скот, и значение он имеет небольшое. Клубни сохраняют, раскладывая их на поверхности земли и слегка присыпая землей или слоем кукурузных стеблей. Погребов на Байю-Бёф нет. Это местность настолько низменная, что погреба наполнялись бы водой. Картофель здесь стоит два или три «боба», или шиллинга, за баррель; кукурузу, за исключением тех лет, когда случается не свойственный этим местам неурожай, можно купить за ту же цену. Как только собран урожай хлопка и кукурузы, стебли выдергивают, складывают грудами и поджигают. В то же время вновь выходят на работу плуги, проводя борозды, готовясь к следующим посадкам. Почва в приходах Рапидс и Авойель, да и вообще во всей этой местности, насколько я имел возможность наблюдать, отличается исключительным богатством и плодородием. Это своего рода мергель [66], бурого или красноватого оттенка. Она не требует того живительного удобрения, которое необходимо для бедных земель. И здесь на одном и том же поле одну и ту же культуру выращивают на протяжении многих лет подряд.

Пахота, сев, сбор хлопка, сбор кукурузы, выдергивание и сжигание стеблей – эти работы занимают все четыре времени года. Лесоповал и лесопильные работы, прессование хлопка, откорм и забой свиней – все это лишь второстепенные труды.

В сентябре или октябре свиней выгоняют из болот с помощью собак и держат в загонах. В холодное утро, как правило, незадолго до наступления нового года их забивают. Каждую тушу делят на шесть частей и складывают одну поверх другой, пересыпая солью, на широкие столы в коптильне. В таком состоянии туши остаются две недели, после чего их вывешивают и разводят огонь, который поддерживается более чем половину времени во все оставшееся время года. Тщательное копчение необходимо, чтобы бекон не оказался заражен червями. В таком теплом климате его трудно хранить, и не раз случалось так, что я и мои товарищи получали нашу еженедельную порцию из трех с половиной фунтов бекона, кишевшую этими отвратительными созданиями.

Хотя в здешних болотах полно коров и быков, из крупного рогатого скота здесь никогда не извлекают сколько-нибудь значительной прибыли. Плантатор вырезает свою метку на ухе животного или клеймит своими инициалами его бок и отпускает обратно в болота, свободно пастись в его почти беспредельных владениях.

Я уже упоминал, что здесь держат коров испанской породы, они некрупные, с прямыми, похожими на пики рогами. Случалось, с Байю-Бёф гнали гурты коров, но это бывает очень редко. Цена лучших из них составляет около пяти долларов за голову, а две кварты [67]за одну дойку считается необычайно высоким надоем. Сала они дают очень мало, да и то мягкое, низкого качества. Несмотря на огромное количество коров, пасущихся в болотах, плантаторы обязаны Северу за свой сыр и сливочное масло, которые закупают на новоорлеанском рынке. Солонину здесь не едят ни в больших домах, ни в невольничьих хижинах.

Чтобы получить ту долю свежей говядины, которая ему была нужна, хозяин Эппс обычно посещал состязания стрелков. Они происходили еженедельно в соседней деревушке Холмсвиль. Откормленных бычков пригоняли туда и расстреливали, за право выстрелить взимали оговоренную плату. Удачливый стрелок делился добычей со своими приятелями, и таким манером снабжались мясом приехавшие на состязания плантаторы.