Луи-Фердинанд Селин - Смерть в кредит

– Но нет, дорогой мой! Вот увидишь!..

– Замолчи! Ах! Заткнись, дура! Позволь мне продолжить! Мне здесь слова не дают сказать! Говорить можете только вы! Как? Этот негодяй! Этот маленький преступник! Этот подлец до сих пор еще не раскаялся в своем отвратительном злодеянии! Грязном гнусном поступке! Он здесь! Он просто смеется над нами!.. Он над нами издевается!.. Но это несправедливо, честное слово! Это все равно что плюнуть самому себе в рожу!.. Но это страшно!.. Всего одно слово Эдуарда! Какое-то абсурдное кривлянье! Все говорят теперь только о путешествиях! Свобода! Ну да! Ну давайте же! Какое жалкое слабоумие!.. Но подумай немного головой, моя бедняжка, ведь мы еще не заплатили за него ни су!.. Слышишь меня?.. Его выкуп!.. Это же невозможно вообразить!.. Это чудовищно!.. До чего мы дошли? С ума сойти! Это отвратительно… Полный абсурд! Я отказываюсь в этом участвовать! Это выше моих сил!..

Дядя Эдуард смылся в самом начале сеанса. Он почувствовал, что приближается гроза… Свои бумаги он оставил.

– Я зайду завтра после полудня!.. К тому времени вы, конечно, уже решите!

Он всеми способами стремился мне помочь, но пользы не было никакой… Мой отец продолжал возмущаться. Этот план с моим отъездом принижал трагизм его существования… Он придирался к условиям… Сгущал краски… Скулил, как животное. Моя мать подвывала ему… Она перечисляла все преимущества… Цены очень умеренные… Надежный присмотр… Прекрасное питание… Воздух!.. Много воздуха!

– Ты знаешь, Эдуард – человек серьезный!.. Ты его недооцениваешь… Но все-таки ты должен признать, что он не легкомысленный человек… Он уже не мальчик… Он не стал бы пускаться в сомнительные авантюры… Раз он говорит… Ему можно верить… Ты прекрасно это понимаешь! Все же!.. Попробуем, Огюст, дорогой мой!..

– Я никому не хочу быть обязанным!..

– Но это не кто попало!..

– Это не имеет значения!.. Будьте вы все прокляты!

– Тогда напишем ему расписку… Так, как будто мы его не знаем!..

– Плевал я на расписки! Проклятый бордель, сучье отродье!

– Но он никогда нас не обманывал…

– Послушай, насрать мне на твоего брата!.. Ты слышишь меня, чертов бордель! Мне на него абсолютно насрать! Тут и думать нечего! Он такое же дерьмо, как и все!.. А на вас мне насрать еще больше!.. Вы меня слышите? На всех!

После этого кровь ударяла ему в голову, она разбухала, он выпускал клубы пара и захлебывался словами. Тогда она вцеплялась в него и не отставала ни на шаг. Она была упрямая… Подстерегала его по углам… Из-за больной ноги она постоянно хваталась за все стулья. Ходила только по стенке…

– Огюст! О как больно ты мне сделал! Какой ты грубый! О! Моя лодыжка! Ну вот! Я ее подвернула!

Эти крики не смолкали ни на минуту…

Тогда он снова начинал ругаться. Ломал стулья ударами кулаков, впадал в бешеную ярость! И все же она цеплялась к нему везде, куда бы он ни шел… везде… даже когда он поднимался по лестнице. Это выматывало его все больше и больше… Та! га! дам! Та! га! дам! Слышатся ее шаги по ступеням… Он бы с удовольствием засадил ее в клетку… А сам спрятался в мышиную нору… Проходя мимо, она знаками показывает мне… что он начинает сдаваться… Он постепенно терял свой запал… Даже позволял приблизиться к себе… Он заметно поостыл… Но старался отмахнуться от нее, как от какого-то неприятного запаха… «Оставь меня, подожди, Клеманс!.. Я прошу тебя! Оставь меня, черт побери! Сволочи! Скоты! Вы вечно преследуете меня вдвоем! От вашей болтовни меня тянет блевать! Будь все проклято! Услышите ли вы меня наконец!..»

Но моей доброй матери было уже все равно, она уже слишком устала… Она не хотела отступать. Она вешалась ему на шею, целовала в усы, осыпала поцелуями его глаза… Она доводила его до настоящих конвульсий. Все уши ему прожужжала… Под конец он начал задыхаться. От ласк и постоянного напряжения голова у него была мокрая… Он едва держался на ногах. И буквально рухнул на ступени. Тогда она начала говорить о его здоровье, о том, что его состояние внушает беспокойство… Мол, это все уже заметили… какой он бледный… Тут он стал слушать…

– Ты окончательно заболеешь, мой дорогой, мой бедненький, и все из-за того, что сам доводишь себя до такого состояния! Если ты сляжешь, то нам будет еще хуже! Что с нами будет?.. Поверь мне, лучше, чтобы он уехал… Его присутствие на тебя плохо действует!.. Эдуард это точно подметил… Он сказал мне об этом перед уходом…

– Что же тебе сказал Эдуард?

– Твой муж долго не протянет! Если он будет продолжать так изводить себя… Он худеет с каждым днем… Все в Пассаже заметили это… Все об этом говорят…

– Он так тебе и сказал?..

– Да, мой милый. Да, поверь мне!.. Он не хотел, чтобы я тебе это передавала… Ты видишь, какой он деликатный… Вот увидишь, поверь мне, тебе больше не выдержать… Ну что? Ты хочешь, скажи?..

– Чего?..

– Ну, чтобы он уехал, этот ребенок!.. Чтобы он дал нам немного отдохнуть!.. Оставил нас вдвоем… Ты не хочешь?..

– А! Ну уж нет! Ах! Нет! Нет еще! Боже мой! Нет! Еще нет!..

– Ну, попробуем, Огюст! Подумай! Если ты умрешь от огорчений, разве это будет лучше!..

– Умру, я? О! ля! ля! И ты еще говоришь, что мне на это плевать! Но это именно то, чего я хочу – смерть!.. Ах! Боже мой!..

Внезапно он высвобождается, вырывается, опрокинув мою мать. И снова начинает бушевать… Он не думал об этом… Смерть! Боже праведный!.. Его смерть!.. Он опять начинает впадать в транс… Он полностью поглощен этим! Придя в себя, он бросается к раковине… Хочет глотнуть. Тара! Бам!!! Поскальзывается!.. Теряет равновесие!.. Летит вверх тормашками… И падает на буфет… Отлетает к серванту… Орет во все горло… Ударяется головой… Пытается за что-нибудь ухватиться… Вся утварь валится прямо на нас… Вся посуда, инструменты, люстра… Настоящий каскад… лавина… Он лежит, заваленный, внизу… Его не видно… Моя мать кричит в обломки… «Отец! Отец! Где ты?.. Ответь мне, отец!..» Он вытянулся во весь рост лицом вниз… Его ярко-красные башмаки бросаются в глаза на плитах кухонного пола…

– Отец! Ответь мне, скажи что-нибудь! Ответь, скажи что-нибудь, дорогой мой!..

– Черт! Ни минуты покоя!.. Оставьте меня, черт бы вас всех побрал!..

Наконец он устал… Все же сказал «да»… Моя мать получила что хотела… У него больше не было сил сопротивляться. Он сказал, что ему все равно. И снова заговорил о самоубийстве… Он вернулся в свою контору. Он интересовался теперь только собой. Он вышел из игры. Специально уходил, чтобы не встречаться со мной. Все время оставлял меня одного с матерью… Она опять начала причитать и ныть… приставать ко мне с бесконечными разговорами… Ее то и дело осеняли идеи… Ей обязательно нужно было их обнародовать, чтобы они не пропали и я ими воспользовался, она стремилась напичкать меня ими перед отъездом… То, что от меня отстал отец, не должно было означать, будто мне все позволено!..