Луи-Фердинанд Селин - Смерть в кредит

Все люди, что возвращались с работы, прошли, лестницы опустели… Мы были одни с «No fear»… Мы ждали, чтобы она прекратила, закончила петь, закрыла клавиатуру… Тогда мы шли домой.

Рояля не стало. Грузчики пришли за ним в понедельник утром… Его пришлось разобрать на части… Мы с Джонкиндом принимали в этом участие… Они соорудили под окном настоящую лебедку… Но он плохо проходил в окно… Все утро в салоне они растягивали веревки, блоки… Они вытащили огромный ящик через веранду в саду… Перед моими глазами до сих пор стоит этот большой черный шкаф, который поднимается в воздух… над панорамой…

Нора с самого начала работы спустилась в город и все время оставалась там… Может, она к кому-нибудь ходила?.. Она надела свое самое красивое платье!.. Она вернулась очень поздно… И была крайне бледна…

Старик приходил обедать точно в восемь часов… Он поступал так уже несколько дней. После он снова поднимался к себе… Он больше не брился, даже не умывался, он стал грязен, как свинья… Он был очень раздражен. Сидел рядом со мной… Он начал есть и не закончил… Начал рыться в своих брюках, складках, выворачивать карманы… У него дрожали руки… Он рыгнул… Зевнул… Заворчал… Наконец, нашел бумажник! Это было еще одно послание, и на этот раз заказное… По меньшей мере, уже десятое, полученное от моего отца с начала года… Я ни разу не ответил… Мерривин тоже… Мы были поставлены перед фактом… Он развернул его и показал мне… Я взглянул для очистки совести… Я пропустил множество страниц… Письмо было большое, настоящий документ… Я пробежал его снова. Это был настоящий официальный вызов!.. То, что меня облаивали, было не ново… Нет! На этот раз здесь был билет!.. В самом деле, для возвращения через Фолкстоун…

Терпению моего отца пришел конец! Мы и раньше получали письма! Почти такие же, отчаянные, хрипящие и угрожающие… Старикан складывал их после прочтения в специальную коробочку… Он заботливо сортировал их по порядку в соответствии с датами… уносил их все в свою комнату… покачивая головой и протирая глаза… Комментарии были излишни… Достаточно и того, что он классифицировал эту болтовню!.. По дням! По степени извращенности… Но на сей раз это был ультиматум… Билет… Мне оставалось только собрать вещи… Все, сынок, отчаливай!.. Не позднее чем на той неделе… Месяц подходил к концу… Окончательный расчет!..

Нора, казалось, ничего не понимала… она сидела, как бы отключившись… С отсутствующим видом… Старик хотел, чтобы она знала… Он закричал на нее довольно громко, чтобы она проснулась. Она вернулась на землю… Джонкинд скулил… Она вдруг встала и стала рыться в коробке, чтобы понять… Она читала вслух…

«У меня никогда не было никаких иллюзий относительно твоего будущего! Мы уже несколько раз, увы, убеждались в твоей низости и подлости, в твоем ужасном эгоизме… Мы знаем твою склонность к лени, расточительности, твою почти чудовищную жажду роскоши и наслаждений… Мы знаем, что нас ждет… Никакая снисходительность, никакая забота не может обуздать и смягчить твой разнузданный и нетерпимый характер… Мы, кажется, сделали для этого все, что могли! Сейчас наши силы на исходе, мы больше не можем рисковать! Наши скудные ресурсы не позволяют нам продолжать борьбу с твоим злым роком!.. Положимся на Бога!..

Этим письмом я хочу предупредить тебя по-отечески, по-товарищески перед твоим окончательным возвращением, в последний раз предостеречь тебя, пока еще есть время, избавив тебя от всяких ненужных огорчений, удивления или возмущения, и сказать, что отныне ты сможешь рассчитывать только на самого себя, Фердинанд! Только на себя! Не рассчитывай больше на нас! прошу тебя! Мы не в силах больше обеспечивать твое содержание и пропитание! Мы с твоей матерью на пределе! Мы больше ничего не можем для тебя!..

Мы буквально изнемогаем под тяжестью наших забот, как старых, так и новых… На пороге старости наше здоровье, подорванное длительными тревогами, изнурительной работой, неудачами, постоянными волнениями, отсутствием какого бы то ни было порядка, сильно пошатнулось и продолжает разрушаться… Мы in extremis [74], дорогой мальчик! Материально у нас ничего нет!.. От небольшого состояния, доставшегося нам от твоей бабушки, ничего не осталось!.. абсолютно ничего!.. ни единого су! Более того! Мы задолжали! В Пассаже твоя мать столкнулась с новыми трудностями, которые кажутся мне непреодолимыми… Перемена, совершенно неожиданный резкий поворот моды свел в этом сезоне к нулю наши шансы немного поправить положение!.. Все наши планы рухнули… Наша предусмотрительность подвела нас… Мы собрали с большим трудом, сокращая все расходы, даже на питание, в течение этой зимы настоящую коллекцию «ирландских болеро». И вот удар! Покупатели неожиданно отвернулись от них в погоне за новой модой… Ничего больше нельзя понять! Это просто злой рок обрушился на наше бедное суденышко!.. Можно было предвидеть, что твоя мать не сможет разом избавиться от этих болеро! Даже по бросовой цене! Теперь она пытается переделать их в абажуры! для новых электрических приборов!.. Бесполезная затея!.. Сколько это может продолжаться? Что нас ждет? В свою очередь, в «Коксинель» я вынужден ежедневно отбивать коварные лицемерные, я бы даже сказал, изощренные атаки со стороны молодых редакторов, только что получивших назначение на должность… Богачи с престижными университетскими дипломами (некоторые из них являются стипендиатами), поддерживаемые Генеральным директором, имеющие многочисленные светские и семейные связи, современные и абсолютно лишенные какой бы то ни было разборчивости в средствах, эти молодые выскочки имеют в сравнении с простыми служащими вроде меня несоизмеримые преимущества… Никакого сомнения, что им удастся (и кажется, очень скоро) не только выжить нас с наших скромных должностей, но и окончательно выбросить за борт!.. Это вопрос какого-нибудь месяца, даже если особенно не сгущать краски! У меня нет на этот счет никаких иллюзий!

Что касается меня, то я постараюсь продержаться как можно дольше… не теряя самообладания и достоинства… Я стараюсь свести к минимуму возможность грубого инцидента, последствия которого легко себе представить… Все возможные последствия! Я прилагаю максимум усилий!.. сдерживаюсь!.. я стараюсь держать себя в руках, чтобы не дать ни малейшего повода для перебранки! Увы, далеко не всегда это удается… В своем усердии эти молодые выскочки доходят до настоящих провокаций!.. Я становлюсь мишенью, целью для их интриг! Я чувствую, что они преследуют меня своими уловками, издевательствами и непрекращающимися остротами… они меня доводят… Почему? Я теряюсь в догадках… Только ли из-за моего присутствия? Подобное соседство и постоянная враждебность, ты можешь себе представить, для меня чрезвычайно болезненны. Более того, как следует все взвесив, я осознаю, что обречен в этом состязании в ловкости, хитрости и коварстве!.. Что я могу им противопоставить? У меня нет никаких личных или политических связей, моя жизнь близится к концу, у меня нет ни состояния, ни родственников, у меня есть в этой игре лишь один козырь! Это честная беспорочная служба в «Коксинель» в течение ДВАДЦАТИ ДВУХ ЛЕТ БЕСПРЕРЫВНО, моя чистая совесть, моя порядочность и строгое непоколебимое представление о долге… Чего же мне ждать? Очевидно, худшего! Тяжкий груз моих добродетелей мне засчитают, я боюсь, скорее в дебет, чем в кредит, когда придет время сводить со мною счеты!.. Я предвижу это, мой дорогой сын!..