Джейн Остен - Разум и чувство

Спустя две недели миссис Палмер уже настолько оправилась, что ее мать больше не считала необходимым проводить возле нее все свободное время. Она стала ограничиваться одним-двумя визитами в день, а в промежутках приезжала домой, потихоньку возвращаясь к своему обычному образу жизни. Молодые гостьи миссис Дженнингс охотно приняли в нем участие. На третье или четвертое утро после того, как они снова обосновались на Беркли-стрит, миссис Дженнингс вернулась от дочери с таким многозначительным видом, что Элинор, коротавшая время в одиночестве, сразу поняла, что произошло нечто неординарное. И оказалась права, потому что, едва переступив порог, почтенная дама воскликнула:

– Великий Боже! Мисс Дэшвуд, дорогая, вы слышали новости?

– Нет, мадам. А что случилось?

– Ох, вы даже не представляете… Но я вам расскажу все по порядку. Сегодня утром я приехала к Шарлотте и обнаружила ее в полной панике из-за ребенка. Она была уверена, что мальчик опасно занемог, поскольку тот плохо спал, капризничал и весь покрылся прыщами. Я только посмотрела и сказала: «Милая, это чепуха. Обычная потница». Няня все утро твердила ей то же самое. Но Шарлотта не желала нас слушать и потребовала, чтобы послали за мистером Донаваном. К счастью, он оказался свободным – только что возвратился с Харли-стрит. Он осмотрел мальчика и подтвердил мой диагноз. Конечно же у ребенка была самая обычная потница. Только тогда Шарлотта немного успокоилась. Когда же доктор собрался уходить, мне пришло в голову поинтересоваться, сама не знаю почему, нет ли каких-нибудь новостей. Тот ухмыльнулся и тут же напустил на себя такой серьезный вид, словно ему известны невесть какие тайны. Потом он сказал шепотом: «Боюсь, как бы до юных девушек, которые гостят у вас, не дошли преувеличенные слухи о болезни их сестры. Только поэтому я считаю своим долгом сказать вам, что, по моему мнению, для волнения нет никаких оснований. Очень скоро миссис Дэшвуд полностью поправится».

– Фанни заболела?

– Я сказала то же самое! «Разве миссис Дэшвуд занемогла?» – удивилась я. Тут-то все и раскрылось. Не буду вас томить, узнала я вот что: мистер Эдвард Феррарс, вы наверняка помните, это молодой человек, о котором я все время с вами шутила (скажу по правде, я страшно рада, что между вами ничего не было), так вот, этот самый юноша, оказывается, уже год или два помолвлен с моей кузиной Люси! Представляете, милая? И ведь никто ни о чем не подозревал, кроме Нэнси конечно. Меня в общем-то не удивляет, что они понравились друг другу. Странно только, что дело зашло так далеко, а никто ничего не знал. Жаль, что я никогда не видела их вместе. Уж я бы сразу догадалась, что к чему. Короче говоря, влюбленные все держали в секрете, потому что боялись миссис Феррарс. Ни она, ни ваш брат и сестра ни о чем не ведали до сегодняшнего утра. Как раз сегодня Нэнси (вы ведь знаете, бедняжка всегда хочет сделать как лучше, но только у нее не всегда получается) взяла да все и выложила. Она подумала, что поскольку все без ума от Люси, то и препятствий ей чинить не станут. Бедняжка с самыми лучшими намерениями отправилась к вашей сестре, которая спокойно сидела за рукоделием и не подозревала, что ей вскорости предстоит услышать. И главное, как раз незадолго до этого она говорила вашему брату, что задумала женить Эдварда на дочке какого-то лорда, право не помню, какого именно. Представляете, какой удар? У миссис Дэшвуд сразу же началась настоящая истерика, ее крики ваш брат услышал, сидя у себя в кабинете, где он спокойно обдумывал письмо своему управляющему. Понятно, что он тут же бросился наверх к жене. Произошла ужасная сцена. А тут еще Люси, которая ничего не подозревала о бушующих страстях, вошла в комнату. Бедная девочка, мне ее очень жаль. И не могу не отметить, что с ней обошлись крайне дурно. Ваша сестра бранилась, как самая настоящая фурия, и довела несчастную до обморока. Нэнси упала на колени и только обливалась слезами. Ваш брат мерил шагами комнату и как заведенный повторял, что не знает, как быть. Миссис Дэшвуд требовала, чтобы сию же минуту и духу сестер Стил не было в ее доме. Вашему брату пришлось приложить изрядно усилий, чтобы девочкам позволили хотя бы упаковать вещи. У миссис Дэшвуд истерический припадок вспыхнул с новой силой, и ваш брат так испугался, что послал за мистером Донаваном. Пришедший доктор застал в доме сущий ад. У дверей уже стоял экипаж, чтобы отвезти моих бедных кузин. Когда он уходил, они как раз в него садились. Доктор заметил, что Люси находилась в таком плачевном состоянии, что едва держалась на ногах. Да и Нэнси чувствовала себя ненамного лучше. Должна признаться, я очень сердита на вашу сестру и от души надеюсь, что молодые люди поженятся ей назло. Подумать страшно, каково будет мистеру Эдварду, когда он обо всем узнает! Так низко обойтись с его невестой! Я слышала, что он в нее безумно влюблен, впрочем, почему бы и нет? Не сомневаюсь, что он будет в ярости! Мистер Донаван придерживается того же мнения. Мы с ним весьма подробно все обсудили, только он быстро ушел, так как был вынужден вернуться на Харли-стрит, чтобы быть рядом, когда новость услышит миссис Феррарс. За ней послали немедля после отъезда Люси и Нэнси. Ваша сестра опасалась, что с миссис Феррарс может случиться припадок. Впрочем, так ей и надо. Мне их не жаль. Ненавижу людей, которые думают только о деньгах и титулах. Что мешает Люси и Эдварду пожениться? Миссис Феррарс имеет возможность прилично обеспечить сына. Конечно, у Люси за душой нет ничего, зато она многое умеет. Даже если бы миссис Феррарс выделила ему всего пятьсот фунтов в год, Люси сумела бы устроиться так, как другие и на восемьсот не сумеют. Господи, как бы им было хорошо в коттедже вроде вашего… ну, или чуть просторнее, с двумя горничными и двумя лакеями. А у меня для них как раз имеется старшая горничная: сестра моей Бетти осталась без места, она им отлично подойдет.

Миссис Дженнингс умолкла. Элинор как раз хватило времени собраться с мыслями и ответить именно так, как того требовали обстоятельства. Она была искренне рада, что ее не подозревают в особом интересе к случившемуся и что миссис Дженнингс больше не считает ее тайно влюбленной в Эдварда (во всяком случае, Элинор на это искренне надеялась). А самое главное – рядом не оказалось Марианны, поэтому Элинор могла позволить себе говорить, не опасаясь ранить сестру и, как ей казалось, вынести беспристрастное суждение обо всех участниках разыгравшейся на Харли-стрит сцены.

Она никак не могла решить, что все произошедшее значит для нее самой, и только старательно гнала от себя надежду, что следствием вовсе не обязательно явится свадьба Эдварда и Люси. Ей очень хотелось узнать, как на это отреагирует миссис Феррарс, хотя и не надо было обладать большой фантазией, чтобы в общих чертах это предположить. Еще больше она хотела знать реакцию Эдварда. Она глубоко и искренне сочувствовала ему, к Люси испытывала значительно меньше сострадания, до остальных ей и вовсе не было дела.