Милорад Павич - Русская борзая (сборник)

А теперь вместо писателя – пожалуйста, попадает или промахивается читатель.

Возможно, самые важные разговоры происходят в нашем воображении, после чего мы переносим их на бумагу, потому что бумага – это единственное, что не терпит оговорок. Таким образом, написав вопрос на бумаге и получив на него письменный ответ, мы оказываемся вовлечены в игру смыслов, времени и литератур.

1) Где и когда Вы родились?

2) Помните ли Вы войну с Германией? Чем занималась Ваша семья в войну? Ваше ощущение войны?

3) Чем занимались Ваши родители? Можете ли Вы написать о двух-трех самых ярких воспоминаниях детства? Считаете ли Вы, что первые воспоминания детства накладывают отпечаток на всю последующую жизнь?

4) Когда Вы ощутили потребность писать?

Русский писатель Гайто Газданов, живший в Париже, писал о том, что с раннего детства у него было ощущение того, что он знает о мире какую-то тайну, но не может выразить ее словами. Ему казалось, что он знает что-то такое, чего не знает больше никто. В действительности это был талант. Жгучее желание писать. И потом всю свою жизнь он испытывал это тайное знание о мире. Помните ли Вы, как это произошло у Вас?

5) Помните ли Вы свои первые литературные опыты? Как сложилась их судьба? Считаете ли Вы, что после того, как произведение закончено, у него возникает своя самостоятельная, не зависимая от Вас жизнь, на которую Вы уже никак или почти никак не можете повлиять? Не удивляет ли Вас это?

6) Разделяете ли Вы жизнь и литературу? Считаете ли Вы литературу отдельной от жизни реальностью, существующей по своим законам, или просто описываете жизнь на свой лад, переиначиваете ее (то есть события из жизни, сны, услышанные разговоры складываются в истории и побуждают Вас писать)?

7) Где Вы учились? Помните ли Вы школу? Университет? Какие-то яркие события из ранней юности? Изменилось ли Ваше ощущение мира с того времени? В чем разница?

8) Помните ли Вы первую любовь? Если Вам хочется рассказать об этом, пожалуйста, опишите, как Вы познакомились, Ваши ощущения от встреч, Ваши впечатления от разговоров?

Дорогой г-н Павич! Возможно, мои вопросы слишком подробны, но мне бы хотелось, чтобы Вы ответили на них, потому что тогда я смогу понять, что Вы чувствовали и чувствуете. И потом, очень сложно выстраивать письмо из одних вопросов.

9) Быстро ли Вы пишете? Когда Вы начинаете роман, Вы уже заранее знаете конец или придумываете его во время работы? Что происходит, когда роман уже закончен и Вы поставили последнюю точку?

10) Долго ли Вы писали «Хазарский словарь»? В «Хазарском словаре» большое внимание уделяется снам. Реальные ли это сны или вымышленные? Какое значение Вы сами уделяете снам?

11) Много ли Вы путешествуете? Расскажите о самом ярком путешествии. Постоянно ли Вы живете в Белграде?

11-а) Пожалуйста, опишите, как проходит Ваш день; комнату, в которой Вы пишете (и читаете сейчас мое письмо). Когда Вы пишете – днем или ночью? Какое время Вы считаете самым подходящим для письма?

12) Ваши литературные пристрастия? Кто Вам интересен из современных авторов? Следите ли Вы за современной русской прозой? Если да, то кто из писателей Вам нравится и почему?

13) Нравится ли Вам описывать пейзаж? Любите ли Вы описывать город – улицы, архитектуру зданий? Может ли город быть отдельным действующим лицом романа? Влияет ли архитектура на личность и личность на архитектуру? Каков Белград сегодня?

14) Приходилось ли Вам ездить в монастыри? Если да, то, пожалуйста, опишите Вашу поездку.

15) Изменилась ли роль литературы и влияет ли по-прежнему писатель на мир?

16) Какие события в Вашей жизни Вы считаете главными?

17) Как Вы видите мир в будущем? Что произойдет с людьми в нравственном отношении? Как будет развиваться литература? Как бы Вы хотели, чтобы она развивалась?

18) Что Вы думаете о последних событиях в Америке? О конфликтах между христианами и мусульманами?

19) Что сейчас интересует Вас в людях?

20) Ваше отношение к латиноамериканской литературе (Маркес, Онетти, Борхес)?

21) Что бы Вы сами хотели о себе рассказать? Дружите ли Вы с писателями? Представляете ли Вы себе своего читателя? Если да, то как?

1. Я родился в Белграде, в Сербии, на берегу Дуная, 15 октября 1929 года. Под знаком Весов, мой дополнительный знак – Скорпион.

2. Я помню войну 1941–1944 годов. Трижды я мог тогда погибнуть. Первый раз во время немецкой бомбардировки Белграда 1941 года, второй раз – во время англо-американских бомбардировок 1944 года, которые продолжались шесть месяцев, и нам пришлось спасаться в селе Яинце, под Белградом. Оттуда мы с отцом иногда ездили в Белград за какими-нибудь нужными вещами. Однажды, вместе с пятью-шестью какими-то мужчинами, мы ехали стоя в телеге, которую тащили две лошади. При въезде в Белград нас остановил немецкий патруль. Потребовал документы. Документов у меня не было, потому что я еще только ходил в гимназию (мне было 15 лет), но немцы велели всем, у кого нет документов, спрыгнуть вниз, на землю. Должен был слезть с телеги и я. Остальные, в том числе мой отец, могли ехать дальше. Но отец не захотел меня оставить. Он выбрался из телеги и, так как он немного говорил по-немецки, попросил отвести его к командующему подразделением. В конце концов отца допустили к командиру, это был молодой человек, и отец постарался объяснить ему, что я школьник и, в отличие от взрослых, у меня нет удостоверения личности. Немец немного подумал, махнул рукой, и мы с отцом пешком продолжили наш путь. Не знаю, что случилось потом с остальными, но было ясно, что их или отправят в лагерь, или, может быть, даже расстреляют, такое нередко случалось, когда немецкие войска отступали… В конце войны, особенно в 1943 году, нам всем казалось, будто у нас на груди лежит камень, который не дает дышать. Война – это одно из самых сильных унижений, какое только может испытать человек.

3. Мой отец был скульптором, а мать преподавала в гимназии философию, оба были без ума от спорта, особенно увлекались лыжами и упражнениями на гимнастических снарядах. У меня самое сильное впечатление сохранилось от маминых родственников, которые жили на другой стороне Дуная, на берегу речки Тамиш, в городе Панчево. У них был там свой дом, а в окрестностях Панчева – хутор с лошадьми, коровами, конюшнями, колодцем и виноградниками. Однажды мы катались на лодке по Тамишу, и нам очень захотелось пить. Увидев бахчу, мы причалили к берегу и купили арбуз у сторожа, он жил в шалаше из сухих кукурузных стеблей, и у него была собака. Он одолжил нам свой нож, чтобы мы могли вскрыть арбуз. Моя сестра спросила сторожа, добрый ли у него хозяин, на что он ответил: «Да уж, добрый, как же. Шел бы он к чертовой бабушке!» – «А кто твой хозяин?» – спросили мы и, услышав ответ, поняли, что только что купили арбуз у самих себя. Хозяином был мой дед Аца. Что-то из этого зачарованного мира Панчева проникло в мою прозу.