Артур Дойл - Тень великого человека. Загадка Старка Манро (сборник)

Затем я втащил наверх железную кровать и установил ее в комнате, которую с самого начала решил сделать своей спальней. Во дворе я нашел старый ящик, очевидно, в суете отъезда оставленный там моим предшественником. Из него вышел прекрасный столик для умывальных принадлежностей. Когда все было расставлено, я, раздуваясь от гордости, еще раз прошелся по своим комнатам и, передвинув что-то в одном месте, повернув что-то в другом, довел их вид до совершенства. Хотелось бы мне, чтобы все это увидела мама… Хотя нет, подумав хорошенько, я пришел к выводу, что мне бы этого не хотелось, так как она бы первым делом подогрела несколько галлонов {193}воды и с пемзой вычистила бы весь дом, от чердака до подвала. А я-то теперь уж знаю, каково это.

Ну вот и все, о чем я пока могу тебе рассказать. Мне кажется, что нет такого человека в мире, кого могли бы заинтересовать все эти мелкие бытовые подробности… Ну, разве что троих. И все же писать мне нравится, пока, конечно же, имею твои заверения в том, что тебе нравится все это читать. Прошу тебя, передавай мой самый сердечный привет жене и Кэмелфорду, если как-нибудь встретишься с ним. Когда я последний раз о нем слышал, он был на Миссисипи.

Проведя все те работы, о которых я столь нудно и многословно рассказал в прошлом письме тебе, дорогой мой Берти, я сел в своем кабинете за стол и разложил перед собой все, что осталось от моих сбережений. Посмотрев на них, я испугался. Три полукроны, флорин и четыре шестипенсовика, или всего одиннадцать шиллингов шесть пенсов. Я ожидал, что к тому времени Каллингворт со мной свяжется, по крайней мере, меня согревала мысль о том, что у меня есть старый надежный друг. Сразу после подписания договора на дом я написал ему очень подробное письмо, сообщил, что снял дом на год, но заверил его, что вполне смогу держаться на плаву самостоятельно с той помощью, которую он обещал мне предоставлять. Я описал, в каком выгодном месте расположен дом и все подробности относительно аренды и соседства. У меня не возникало сомнений, что с ответом на это письмо он пришлет мне и еженедельный денежный перевод. Я для себя решил: как бы ни было мне тяжело, какие бы трудности ни встали на моем пути, я преодолею их, не обращаясь за помощью домой. Конечно же, я знал, что моя мама продала бы все, вплоть до своих золотых очков, чтобы помочь мне, и что все наши недавние разногласия не заставили бы ее задуматься даже на секунду, но мужчины, видишь ли, тоже наделены чувствами. Мне не хотелось, чтобы вся эта ситуация выглядела так, будто я ослушался ее воли, а потом, скуля, прибежал к ней же за помощью.

Весь день я просидел в своем доме, упиваясь тем чувством уединения и новизны, которое охватило меня в тот миг, когда я впервые вошел сюда с улицы и закрыл за собой дверь. Вечером я совершил вылазку и купил буханку хлеба, полфунта чая («отсев», как они его называют, стоит восемь пенсов), жестяной чайник (пять пенсов), фунт сахара, банку сгущенного молока и банку американских мясных консервов. Я много раз слышал мамины жалобы на то, как дорого нынче стоит прокормить семью, и теперь я понимаю, что она имела в виду. Два шиллинга девять пенсов улетели за секунду, но, по крайней мере, на несколько дней этого мне хватит.

В задней комнате имеется очень удобный газовый рожок. Я вколотил в стену над ним деревянный колышек, и получилась ручка, на которой я теперь могу вешать кипятиться свой маленький чайник. Самым привлекательным в этой конструкции было то, что не понадобилось никаких трат, а до того дня, когда мне придется оплачивать счет за газ, многое может измениться. Таким образом, задняя комната теперь выполняет функции и кухни, и столовой. Из мебели там был только мой чемодан, который одновременно служит буфетом, столом и стулом. Съестные продукты лежали внутри, так что, когда я хотел есть, мне нужно было лишь достать их и положить на крышку чемодана, оставив место, чтобы сесть самому.

Только вечером, зайдя в спальню, я понял, чего не учел, продумывая обстановку. У меня не было ни матраца, ни подушки, ни постельного белья. Мысли мои настолько сконцентрировались на будущей практике, что о своем личном удобстве я даже не думал. В ту ночь я спал на голой железной кровати и на следующее утро, когда встал, выглядел как святой Лаврентий, поднявшийся с железной решетки. Мой сменный комплект белья вместе с «Принципами медицины» Бристоу прекрасно заменил подушку, и в теплую июньскую ночь мужчина вполне может спать, завернувшись в пальто. Покупать старое постельное белье на распродаже мне не хотелось, и я решил, что до тех пор, пока не смогу позволить себе купить новое, сделать себе подушку из соломы и, если будут холодные ночи, укрываться всей имеющейся у меня одеждой. Через два дня, однако, вопрос решился более приятным для меня образом. Я получил огромную коричневую жестяную коробку от матери. Для меня это было все равно что неожиданно выиграть в лотерею. Робинзон Крузо, наверное, испытал меньше радости, когда у берегов его острова разбился испанский корабль, чем я, вскрывая эту сокровищницу! Там было два теплых одеяла, две простыни, стеганое покрывало, подушка, складной табурет, пара набитых соломой медвежьих лап (что за странный выбор!), две терракотовых {194}вазы, чехол на чайник, две картины в рамах, несколько книг, фигурная чернильница, целая пачка защитных салфеток для спинок кресел и разноцветных скатертей. Истинное назначение декоративного столового белья узнаешь только тогда, когда у тебя появляется деревянный неполированный стол с ножками из красного дерева. Сразу же после первой посылки пришла вторая, большая корзина с крышкой от Аптекарского общества с заказанными мною медикаментами. Когда я в столовой расставил их у стен, ряд бутылочек занял целиком одну стену и половину другой. Пройдясь по дому и окинув взглядом свои разнообразные пожитки, я подумал о том, что мои взгляды на право собственности, пожалуй, слишком уж радикальны. Наверное, все-таки в нем что-то есть.

Неожиданно пришедшая в голову замечательная мысль позволила мне еще лучше благоустроить спальню. Взяв один из упаковочных мешков, я набил его соломой из корзины для медикаментов, и у меня вышел отличнейший матрац.

Кроме того, из трех ставень я соорудил чудный приставной столик для своей комнаты. Пациенты могут думать что угодно, но, если его накрыть красной скатертью и украсить медвежьими лапами, он вполне выглядит не меньше, чем на двенадцать гиней.

Я с легким сердцем занимался бытовыми делами, пока сокрушительный удар, о котором я хочу тебе рассказать, не выбил землю у меня из-под ног.

С самого начала было понятно, что ни о какой прислуге не может быть и речи. Я не мог бы ни оплатить труд помощника, ни хотя бы его прокормить. У меня даже не было кухонной мебели. Своим пациентам мне самому придется открывать дверь, и пусть они что хотят, то и думают. Мне придется самому натирать свою вывеску на ограде и следить за тем, чтобы стены моего дома оставались чистыми. И эти обязанности нужно соблюдать неукоснительно, что бы ни происходило, ведь перед людьми необходимо выглядеть презентабельно. Впрочем, особой проблемы я в этом не видел, потому что мог все делать под покровом ночи, но я получил предложение от матери, которое в огромной степени все упрощало. Она написала мне, что, если я хочу, она может прислать ко мне Пола, моего младшего брата, вместе нам будет веселее. Я с радостью согласился, о чем тут же написал ей. Ему девять лет, он славный и отважный мальчуган, и я не сомневаюсь, что Пол с радостью разделит со мной мои трудности. Если положение совсем ухудшится, я снова отправлю его домой. Приехать он сможет лишь через несколько недель, но все же мысль о брате меня согревала. Кроме того, что с ним будет веселее, еще тысячу раз мне может понадобиться его помощь.