О. Генри - Короли и капуста (сборник)

– Маленький Майк пропал, – сообщила миссис Мак-Каски, понизив голос, – чудненький, маленький озорник, этот ангелочек пропал!

– Мальчишка куда-то задевался? – переспросил мистер Мак-Каски, перевешиваясь через подоконник. – Право, экая беда. Ребенок – это дело иное, а вот пропала бы баба, я б и слова не сказал – без них спокойней.

Проглотив эту шпильку, миссис Мак-Каски схватила мужа за руку – Джон, – пропела она сентиментально, – пропал сыночек миссис Мерфи. Такой маленький мальчик заблудился в таком большом городе. Шесть годков ему было, Джон. Джон, нашему сынку было бы столько же, родись он шесть лет назад.

– Но он не родился, – возразил мистер Мак-Каски, придерживаясь фактов.

– Но если бы родился, подумай, Джон, как рвались бы наши сердца от невыразимого горя этим вечером, когда наш маленький Филан блуждает по городу, а может, и украден, и нигде его нет, и где он, неизвестно…

– Не говори глупостей, – оборвал ее мистер Мак-Каски. – Назвали бы его Пат, в честь моего старка в Кэнтриме.

– А вот и нет! – восклицала миссис Мак-Каски, но без гнева. – Мой брат стоил сотни ваших вшивых Мак-Каски. Мы бы назвали сына только в честь него.

Она облокотилась на подоконник и посмотрела вниз на суету и беготню внизу.

– Джон, – сказала миссис Мак-Каски нежно, – прости, я погорячилась.

– Ты права – пудинг был с пылу, с жару, – согласился ее супруг, – репа еще не остыла, а кофе так вообще только вскипел. Так что ты и вправду погорячилась.

Миссис Мак-Каски вложила свою руку в ладонь мужа и сжала его грубые пальцы.

– Послушай, как убивается бедняжка миссис Мерфи, – вздохнула она. – Подумать только, такому крошке потеряться в таком громадном городе. Если бы это был наш маленький Фил, Джон, мое сердце бы не выдержало…

Мак-Каски неловко отнял руку, но тут же приобнял свою жену за плечи.

– Глупо, конечно, – грубовато сказал он, – но я и сам убивался бы, если бы нашего… Пата украли… или что-то вроде того. Но у нас никогда не было детей. Временами я груб и резок с тобой, Джуди. Ты уж прости меня.

Так, сидя бок о бок, они следили за мелодрамой, которая разыгрывалась внизу.

Долго они так просидели.

Люди метушились по тротуару, толпясь, голося, сотрясая воздух и нагнетая атмосферу беспочвенными предположениями и сплетнями. Миссис Мерфи исчезала и вновь появлялась, протискиваясь в толпу, словно огромная гора, источающая слезы. Курьеры прибегали и исчезали.

Вдруг гул голосов и шум и переполох на улице перед пансионом стали громче.

– Что там такое, Джуди? – полюбопытствовал мистер Мак-Каски.

– Это голос миссис Мерфи, – отвечала миссис Мак-Каски, прислушавшись. – Говорит, только что нашла крошку Майка спящим под кроватью за рулоном старого линолеума, у себя в комнате.

Мистер Мак-Каски разразился хохотом.

– Вот тебе твой Филан, – сказал он ехидно, – черта с два Пат вытворил бы такую шутку. Если бы мальчишку, которого у нас нет, украли бы или он пропал бы неизвестно куда, черт с ним, зови его Филан и любуйся, как он валяется под кроватью, словно трусливый щенок.

Миссис Мак-Каски грузно поднялась с места и приблизилась к буфету. Уголки ее губ были опущены.

Полисмен Клери показался из-за угла, как только толпа рассеялась. Он удивленно прислушивался к звукам из окон Мак-Каски, откуда громче прежнего доносился звон крушащихся тарелок, кастрюль и прочей кухонной утвари. Полисмен вытащил часы.

– Провалиться мне на этом месте! – воскликнул он. – Джон Мак-Каски и его благоверная грызутся уже ровно час с четвертью. А женушка-то потяжелей его будет фунтов на сорок. Что ж, дай бог ему удачи.

И полисмен Клери скрылся за углом.

Старик Денни свернул газету и поспешил по лестнице к себе, как раз вовремя, потому что миссис Мерфи собралась закрывать пансион на ночь.

Когда любишь Искусство, не тяжелы никакие жертвы.

Такова предпосылка. Наша история является следствием этой предпосылки и вместе с тем доказывает ее неправомерность. Это оригинально и ново с точки зрения логики, а как литературный прием – лишь немногим старше Великой Китайской стены.

Джо Ларрэби вырос среди вековых дубов и обширных равнин Среднего Запада, пылая страстью к изобразительному искусству. В шесть лет он увековечил городскую водокачку и горожанина, поспешно проходящего мимо нее.

Этот плод творческих усилий был заключен в рамочку и занял почетное место на витрине аптеки рядом с феноменальным кукурузным початком, в котором зернышки составляли нечетное количество рядов. В двадцать лет он, повязав галстук посвободней и затянув пояс потуже, отбыл в Нью-Йорк.

Дэлиа Карузэр выросла среди деревенских южных сосен и извлекала из шести октав звуки настолько подающие надежды, что ее родители вытрясли последние деньги из копилки с целью отправки ее на север, для завершения музыкального образования. Они не могли предвидеть, как именно их дочь его завершит… Впрочем, именно об этом наша история.

Джо и Дэлия встретились на студии, где молодые люди, изучающие искусства, собирались потолковать о светотени, Вагнере, музыке, шедеврах Рембрандта, обоях, картинах, Вальдтойфеле, Шопене и Улонге.

Джо и Дэлиа влюбились друг в друга или полюбили друг друга – как вам будет угодно – и вскоре поженились, ибо, если любишь Искусство (см. выше), никакие жертвы не тяжелы.

Итак, мистер и миссис Ларрэби принялись хозяйничать в своей квартире. Это была уединенная квартирка, затерявшаяся где-то в переулках, словно самое нижнее ля-диез фортепьянной клавиатуры. И они были счастливы, ибо они принадлежали друг другу, а им принадлежало Искусство. И вот мой совет: если вы молоды и богаты, продайте свое имение и раздайте бедным – в обмен на счастье жить в квартирке со своей Дэлией и своим Искусством.

Обитатели квартирок, несомненно, подпишутся под каждым словом в моем заявлении, что они – самые счастливые люди на земле. Дом, в котором царит счастье, не может быть слишком тесен – и пускай комод, развалившись, превратился в бильярдный стол; пускай каменная доска заменяет трюмо, письменный стол – комнату для гостей, а умывальник – пианино! Пускай хоть все четыре стены вздумают надвинуться на вас – не беда! Лишь бы между ними хватило места для вас и вашей Дэлии. Но если в доме нет счастья, тогда пусть он будет просторен и широк – так, чтобы вы могли входить в него через Золотые ворота, повесить шляпу на мыс Гаттерас, платье – на мыс Горн, а выходить – через Лабрадор!

Джо обучался живописи у самого Маэстри – вам, без сомнения, известно его имя. Цены за уроки он заламывает высокие, обучает на уроках слегка – за что, вероятно, и снискал славу мастера контрастов. Дэлиа обучалась у Розенштока – а вы, конечно, знаете этого прославленного возмутителя спокойствия фортепьянных клавиш.