Луиза Мэй Олкотт - Юность Розы (сборник)

– Он знает и наградит тебя в свое время. Я думаю, в такой тихой жизни много радости и счастья. О многих благородных людях никто не знает, но когда они уходят, по ним скорбит немало сердец. Ты одна из них; если будешь продолжать жить так и дальше, я буду больше всех гордиться тобой, за исключением разве что Мэка.

Тучи совершенно рассеялись. Роза слушала дядю со счастливым выражением. Его последние слова вызвали яркий румянец, и глаза девушки на мгновение заблестели. Потом она решительно взглянула на него и сказала:

– И мой труд будет ему наградой! – затем встала, готовая взяться за дело с новыми силами.

Но дядя удержал ее и серьезно спросил, в глазах бегали веселые огоньки:

– Могу я передать ему это?

– Нет, пожалуйста, не говорите, дядя! Пусть он сначала устанет от похвал и вернется домой, тогда… Я посмотрю, что могу для него сделать, – ответила Роза, выскользнув из рук дяди и вернувшись к своей работе со скромным и счастливым видом, придававшим такую прелесть ее лицу.

– У него очень цельная натура, он никогда не перескакивает с одного дела на другое. Прекрасная привычка, но для таких нетерпеливых людей, как я, это просто мучение, – доктор поднял на руки Дульче, игравшую на ковре со своей куклой, и начал с ней весело возиться. Оба получали от этого несказанное удовольствие.

Роза в душе согласилась с последним замечанием, но промолчала. Она усердно помогала дяде в приготовлениях к отъезду, а когда он уехал, стала считать дни до его возвращения.

Он часто писал, представляя самые подробные отчеты о «великих людях», как Стив называл Фиби и Мэка. Когда вторая неделя была на исходе, он назначил день возвращения, обещая изумить всех рассказами о своих приключениях.

Роза ждала чего-то необыкновенно хорошего и приводила в порядок все свои дела. Теперь она отбросила в сторону все сомнения и страхи и готовилась встретить своего двоюродного брата, которого – она была уверена – дядя непременно привезет с собой.

Она была занята этими мыслями, когда доставала бумагу, чтобы написать длинное письмо тете Кларе, жаждавшей новостей в далекой Калькутте. Садясь за письменный стол, девушка вспомнила о другом своем поклоннике, чье ухаживание оборвалось так трагически. Роза вынула бирюзовый браслет из маленького ящичка стола, чтобы хоть на минуту вспомнить о Чарли посреди своего нового счастья. В последнее время она совсем забыла о нем.

Долго после его смерти Роза прятала этот браслет под черным рукавом и носила его постоянно в память о кузене. Но камешки один за другим выпали, замочек сломался. Осенью она сняла украшение, сожалея, что подарок пропал, как пропало и само чувство. Она молча посмотрела на него с минуту, потом положила назад в ящик и заперла его. Затем взяла со стола маленькую серую книжку «Песни и сонеты», сравнивая про себя этих двух людей и их влияние на ее жизнь. Один недовольный и беспокойный, другой нежный и полный вдохновения. Чарли был страстью, Мэк – любовью.

– Роза! Роза! – раздался вдруг резкий голос, нарушивший ее грезы. Невольно вздрогнув, она поспешно поднялась и бросилась к дверям, воскликнув с надеждой:

– Они приехали! Приехали!

Доктор Алек, однако, не приехал, и вести были недобрые. Роза сразу это поняла, когда увидела спускающуюся с лестницы тетушку Изобилие – в съехавшем на сторону чепчике, бледную, с письмом в дрожащей руке, – она бессмысленно кричала:

– О, мой дорогой! Он болен, а меня нет с ним рядом! Тиф, а он так далеко! Что могут сделать эти дети? Зачем я отпустила моего Алека?

Роза усадила ее на диван в зале и, пока тетушка Изобилие горько рыдала, прочла письмо, в котором Фиби просила старушку «осторожно сообщить известие Розе».

«Дорогая мисс Изобилие! Пожалуйста, прочтите это письмо про себя и потом осторожно сообщите его содержание моей дорогой хозяюшке. Наш дорогой доктор очень болен, но я с ним и не оставлю его ни днем, ни ночью, пока он не выздоровеет. Доверьтесь мне и не тревожьтесь: я позабочусь о нем со всем умением и преданностью. Сначала он не хотел, чтобы я вам писала. Он боялся, что вы вздумаете приехать, а это повредило бы вашему здоровью. К тому же это совершенно бесполезно: здесь нужна только одна сиделка, а я оказалась первой. Прошу вас, не отнимайте у меня права исполнить мой долг.

Мэк все же решился написать своему отцу, потому что сейчас доктор Алек уже не может запретить этого – он слишком болен. Поэтому я тоже пишу вам. Он заразился сыпным тифом, скорее всего от несчастных эмигрантов, которые повстречались ему в городе. Они не понимали по-английски и заблудились. Доктор заговорил с ними по-португальски, проводил их куда нужно и выслушал их историю. Думаю, что теперь он страдает за свою доброту – после этого у него внезапно начался тиф. Прежде чем он понял, в чем дело, я была рядом, и было поздно отсылать меня назад.

Теперь я могу доказать вам свою преданность и, если придется, отдать за доктора свою жизнь. Я сделаю это с восторгом, ведь он был для меня истинным отцом. Скажите Розе, что его последнее сознательное слово и мысли были о ней. “Не позволяйте ей приезжать; берегите мое сокровище”, – сказал он. О, послушайтесь его! Оставайтесь дома, и с Божией помощью я благополучно привезу к вам дядю Алека. Мэк делает все, что я ему позволяю. У нас лучшие доктора, и все идет хорошо, насколько это возможно. Мы ждем, когда наступит кризис.

Дорогая мисс Изобилие, помолитесь за него и за меня. Пусть Бог поможет мне хоть как-то отблагодарить тех, кто так много сделал для преданной и любящей вас Фиби».

Когда Роза подняла глаза от письма, пораженная этим внезапным известием и серьезной опасностью, старушка перестала плакать и набожно молилась, хорошо зная, в чем можно найти утешение. Роза опустилась перед ней на колени, положила голову на ее сложенные руки и на минуту замерла без слез и без слов. Затем из груди девушки вырвались рыдания. Тетушка Изобилие нежно сжала юную головку и, не обращая внимания на слезы, которые обильно текли по старческому лицу, проговорила:

– Будь тверда, моя душенька, будь тверда! Господь Бог не возьмет его от нас, я уверена, а это мужественное дитя отплатит свой долг, я чувствую это.

– Я тоже хочу помочь ему. Я должна быть с ним рядом и не боюсь никакой заразы! – в эту минуту Роза искренне позавидовала Фиби, потому что доктор Алек был отцом для них обеих, но лишь одна из подруг подвергалась опасности ради него.

– Нет, ты не должна ехать, моя дорогая. Это бесполезно, Фиби права. Я знаю, что такое тиф, часто сиделки таких больных сами заражаются и умирают. Бог благословит ее за мужество, за то, что она не позволяет Мэку приближаться к больному. Лучшей сиделки Алеку не найти. Конечно, она не оставит его, пока он не выздоровеет, – взволнованно сказала мисс Изобилие.