Софья Сегюр - Сестра Грибуйля

КАПРАЛ. – Грабеж? Что украли, мой бедный Грибуйль, и кто украл?

ГРИБУЙЛЬ. – Что? все мои вещи и вещи Каролины, которые я нес на спине в наш дом; это чтобы отвлечь Каролину, она так плакала, а потом, как я рассказывал хозяину, тысяча фунтов тяжести упала мне на спину, уронила лицом на землю, а потом все исчезло: и тяжесть, и узел.

КАПРАЛ. – Ты кого-нибудь видел?

ГРИБУЙЛЬ. – Я видел двоих, мужчину и женщину, они побежали к мельничному холму.

– Ага! К мельничному холму! – задумчиво произнес капрал, поглаживая усы. – А… женщину ты не разглядел?

ГРИБУЙЛЬ. – Мне показалось, я узнал мадмуазель Розу; но я в этом не уверен; было темно, она быстро бежала, у меня глаза были полны пыли, и пока я проморгался…

КАПРАЛ, продолжая размышлять . – Мадмуазель Роза? Похоже на то! Наверняка она… с этим Мишелем.

Г-Н ДЕЛЬМИС. – Так… А вы что-нибудь знаете о Розе и Мишеле?

КАПРАЛ. – Мишель проживает именно там, сударь; он давно знаком с Розой и собирался на ней жениться. Как вам известно, господин мэр, Мишель – негодяй, уже отсидевший срок за воровство; Роза часто бывает у него; выносит оттуда полные мешки неизвестно чего и распродает это по частям; и я не удивился бы, что если заглянуть к Мишелю…

Г-Н ДЕЛЬМИС. – То она там бы и оказалась, не так ли?

КАПРАЛ. – Да, господин мэр; но мы не имеем права на ночные визиты без приказа.

Г-Н ДЕЛЬМИС. – Для того-то я к вам и пришел, капрал. Подайте мне гербовую бумагу.

И г-н Дельмис незамедлительно подписал приказ произвести обыск у Мишеля по подозрению в краже вещей.

– Теперь, – сказал он, – отправьте двоих из ваших людей; пусть они этим займутся.

КАПРАЛ. – Простите, господин мэр, но я считаю необходимым отправиться туда лично; достаточно того, что речь идет о беде мадмуазель Каролины и моего друга Грибуйля, – добавил он, протягивая руку мальчику, – чтобы я не доверил это дело никому другому, кроме себя.

Капрал опоясался саблей, пристроил пистолеты в портупею, надел плащ, позвал одного из жандармов, тот вооружился так же, как командир, они вышли и бесшумным шагом направились к мельничному холму.

Приблизившись к дому, где проживал означенный Мишель, бывший слуга графа де Тренийи, уволенный за безнравственное поведение и лень, жандармы удвоили осторожность, чтобы видеть и слышать, не будучи ни увиденными, ни услышанными. Они крадучись обогнули дом и не обнаружили ни малейшего проблеска света; проходя мимо лестницы, приставленной к чердачному окну, капрал поднял глаза и заметил полусвет, освещавший чердак. По его знаку жандармы взяли лестницу, положили ее на землю и спрятались за самым темным углом дома. Вскоре они расслышали легкий шум; кто-то выглянул в чердачное окно, всмотрелся, вслушался и, ничего не увидев и не услышав, спросил осторожным шепотом:

– Роза, Роза, где ты? Зачем ты убрала лестницу?

Роза – ибо это была она – приоткрыла входную дверь и ответила таким же полушепотом:

– Зачем ты меня зовешь? Чего надо?

МИШЕЛЬ. – Я зову, чтобы спуститься, черт возьми! Какого черта ты убрала лестницу?

РОЗА. – Я ничего не убирала; тут она, твоя лестница.

МИШЕЛЬ. – Раз я говорю, что ее тут нет, значит, нет! Негодяйка, – добавил он про себя, – ты мне ответишь за такие штуки.

Роза открыла дверь, вышла и на ощупь направилась к месту, где стояла лестница; не обнаружив, сделала несколько шагов, споткнулась и упала сверху на нее.

РОЗА. – Вот где она! Свалилась.

МИШЕЛЬ, грубо . – Быстро ставь обратно.

Роза вновь подняла лестницу и прислонила ее к чердачному лазу, чтобы Мишель мог спуститься. Спрыгнув на землю, тот схватил Розу и осыпал ее градом ударов заранее приготовленной палкой. Сначала были слышны только негромкие стоны и мольбы; но по мере нарастания силы и ярости ударов раздались вопли, сначала сдержанные, но все пронзительнее и ужаснее.

– Мерзавка! – вскричал он. – Хочешь, чтобы меня сцапали? Заткнись, старая хрычовка!

Капрал, увидев, что наказание оказалось чересчур жестоким, и опасаясь за жизнь Розы, выскочил из своего укрытия; прежде чем он успел схватить Мишеля, тот узнал его и нанес последний удар по голове Розы с воплем:

– Сволочь, ты меня продала!

Роза упала без движения; капрал, с помощью товарища, схватил Мишеля и менее чем за минуту крепко его связал. По приказу капрала жандарм поднялся на чердак и принес оттуда потайной фонарь.

– Зажгите свечу в доме, – сказал капрал, – перенесем женщину на постель, если тут есть что-то подобное; что касается этого типа, он хорошо связан, пусть остается здесь, пока закончим обыск, это долго не затянется.

Капрал поднял Розу, у которой только легкие судороги обнаруживали признаки жизни; он положил ее на постель в углу и принялся обыскивать дом. В комнате, где лежала Роза, не нашлось ничего, но в угловом чулане, в шкафах и особенно на чердаке они обнаружили залежи разнообразнейших вещей; узел Грибуйля не был еще разворошен; его только успели развязать и раскрыть; все было на месте. Капрал узнал вещи, принадлежавшие Каролине и Грибуйлю, но не стал ничего трогать, пока не будет зафиксирован факт кражи.

– Отправляйтесь за подкреплением, нужно увести Мишеля и отнести Розу, – сказал капрал, – приведите Бурдона.

Жандарм ушел; капрал остался охранять пленников: один сидел связанный, другая лежала в полуоглушенном состоянии – опасности побега не представлялось.

В ожидании товарищей капрал с озабоченным видом прохаживался взад и вперед, то убыстряя, то замедляя шаг, то останавливался, разговаривая сам с собой. Наконец, справившись с волнением, он произнес:

– Посоветуюсь с господином мэром, это разумный человек; сделаю, как скажет. Он любит бедных сирот и поможет им.

Наконец явились жандармы; соорудив носилки для Розы, они отправились за Мишелем, чтобы развязать ему ноги. Каково же было их удивление, когда они не обнаружили пленника! Пока капрал прогуливался, полностью углубившись в свои мысли, Мишель перетер веревку, которая связывала его руки, скребя ее об угол дома; освободив руки, он быстро избавился от ножных пут; распластавшись на земле, прополз подальше от дома, вскочил и пустился бесшумно идти, а затем бежать и вскоре оказался вне досягаемости.

Отложив преследование, полицейские вернулись к Розе, отнесли ее в жандармерию, положили в комнате рядом с тюремной камерой и вызвали врача; тот нашел ее состояние очень тяжелым; удар по голове был особенно опасен для жизни; все тело оказалось в синяках, многие были уже застарелыми; это свидетельствовало, что Роза не раз подвергалась наказаниям от сообщника, ставшего тираном.

Г-н Дельмис и Грибуйль вернулись домой. На следующее утро, позавтракав и передав хозяйство новой служанке, Каролина с братом собрали остатки вещей и вышли, чтобы вернуться в свой дом и уже больше никогда его не покидать. Перед уходом они попрощались с семейством и выслушали ласковые слова от детей, трогательные – от г-на Дельмиса и очень холодные – от г-жи Дельмис. По дороге домой Грибуйль без конца поглядывал на печальное лицо Каролины и пытался развлечь ее рассказом о том, что произошло накануне между ним, г-ном Дельмисом и капралом. Каролина улыбалась, сжимала руку Грибуйля и снова уходила в мысли об их плачевном положении.