Данте Алигьери - Божественная комедия. Чистилище

«Тварь», в подлиннике: fuja, слово неизвестного происхождения, объясняемое комментаторами различно, одними как ladra (тать, латинское fur), другими – как nera, scellerata. Бланк (Vocab. Dant.). В переводе у Конпабля – scelerat; Лонгфелло – the thievish woman; K. Витте – Flücht'ge; Филалета – Vettel. Здесь разумеется Блудница.

Фемида, дочь Урана и Земли, родившая от Зевса нескольких дочерей (Горы, Мойры), обладала пророческим даром, но облекала мраком свои предсказания; так, например, сказав Девкалиону и Пирре, что для населения земли людьми после потопа им надобно бросать за спину «кости великой матери», разумела под этим камни. Загадка эта была разъяснена Прометеем (Овидий, перевод Фета, Превращ. I, 393–394):

Сфинкс, мифологическое существо (греческое, египетское или индийское), дочь Тифона и Химеры (Гезиод, Theog. 326), с женским лицом и свирепыми наклонностями, обитало недалеко от Фив, где предлагало всем проходящим загадки, убивая тех, которые не могли отгадать их. Эдип («царь», стих 48) отгадал такую загадку; тогда Сфинкс бросился со скалы и утонул в море. 49. «Наядами тебе пусть будут числа», – намек на одно место из Овидиевых Превращений (VII, 759 и след.), где Кефал рассказывает, что Фемида послала в поля Фивския волка, опустошавшего поля и истреблявшего стада, за то, что темные ее оракулы поняты и храмы ее покинуты:

«В древних изданиях Овидия вместо Laiades (сын Лая, т. е. Эдип) читалось Naiades (Наяды), что и ввело Данте в ошибку, будто бы истолкователями темных оракулов были Наяды. Смысл стала быть тот: события (числа) послужат сами к объяснению темных моих слов, от исполнения которых не только не последует никакого вреда, напротив – наступит благополучие». Филалет. – «Против посланного от Бога dux никто не посмеет восстать, как восстала Фемида против Лаева сына Эдипа. Потому не следует понимать эти слова так, будто спаситель совершит свое дело без борьбы и крови, т. е. что спаситель будет духовное лицо, папа. Здесь идет речь не о мирном действии загадочного «спасителя», но единственно о невозможности противодействия ему со стороны врагов». Флейдерер.

«Два раза». Древние комментаторы разумели: в первый раз древо расхищено Адамом, во второй – Гигантом; новейшие – Орлом и Драконом; Филалет – Адамом и Орлом. Но, кажется, справедливее толкование древних комментаторов, т. е. в первый раз – Адамом, за что он и терпел продолжительную муку (стихи 61–53); во второй – Гигантом, т. е. французским домом, отвязавшим колесницу от древа, перенесшим папский престол из Рима в Авиньон, за каковое похищение похититель будет наказан также строго, как и Адам.

Расхищает тот, кто отнимает колесницу от древа, как сделал Гигант, и кто посягает на власть императорскую.

«Дух первый», т. е. Адам.

«Пять тысяч лет и боле», сличи Рая XXVI, 118 и далее, где Адам говорит, что он находился в Лимбе 4302 года и на земле 930 лет (последняя цифра взята из Книги Бытия, V, 5: «Всех же дней жизни Адамовой было девятьсот тридцать лет; и он умер»). Откуда же взял Данте эту цифру 5000 лет? Хронологисты не согласны между собой относительно года Рождества Христова. По Филону, Христос родился в 5170 году от сотворения мира; по Иосифу – в 4150 году; по Клименту Александрийскому в 5624 году; по Юлию Африканскому – в 5300 году; по Евсевию – в 5200 году; по Брунетто Латини – в 5254 году. Данте стало быт придерживается счисления Евсевия. Если Христос родился в 5200 году от сотворения мира и умер на 33 году жизни, то, следовательно, Адам находился на земле и в Лимбе всего 5232 года, именно как сказано у Данте.

«Из песни XXXII, стих 40, видно, что ветви древа становятся тем шире, чем они выше, тогда как у всех других дерев ветви становятся все короче к вершине. Это для того, чтобы нельзя было подняться на него и повредить ему; точно так представляется и дерево на шестом карнизе горы; возникшее, как отпрыск от этого последнего (Чистилища XXII, 133–135); Аллегорический смысл; установленная Римская империя не подлежит посягательству никакого человеческого могущества». Филалет.

Эльса, маленькая речка в Тоскане, вытекающая повыше Колле и впадающая недалеко от Эмполи в Арно. Недалеко от истока ее вода имеет свойство покрывать в короткое время каменистой оболочкой опущенные в нее дерево или растения, подобно тому, как это замечается в Карлсбадском шпруделе, так как вода речки сильно пропитана угольной кислотой и углекислой известью (Тарджиони Viaggi nella Toscana Vol. V, p. 103) – Беатриче сравнивает с этой водой тщетные мирские думы, которые еще не позволяют Данте ясно понимать смысл совершавшегося пред ним видения. «Осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце». Посл. к римл. 1, 21. – Но может показаться странным, каким образом даже и теперь, в земном раю, Данте все еще препятствуют видеть ясно тщетные мысли и греховные похотения, даже и после того, как он омылся в волнах Леты. Но при этом не следует забывать, что он не получил еще полного оправдания, которое должно вознести его на небо. Это он получит не прежде, как испив святейших вод потока Эвноэ (ниже стих 129). Он свободен от греха, но остаются еще его последствия. Воды Леты снимают грех, воды Эвноэ рассеивают мрак души. Филалет. Скартаццини.

«И ложь их», в подлиннике: il piacer loro, т. e. и лживое удовольствие, которое ты почерпаешь из тщетных дум своих, не запятнало непорочность и чистоту души твоей, как кровь Пирама изменила цвет ягод шелковицы. О Пираме см. Чистилища XXVII, 37, 39 и примеч. Овидий. Превращ. IV, 55–66.

Т. е. из столь многих, виденных тобою на дереве признаков. – «Quaecumque conditiones sunt extra substantiam, actus, et tamen attingunt aliquo modo actum humanum, circumstantiae dicuntur». Ѳома Акв. Sum. Theol., p. I, qu. VII, art. 1. – «Из дивных судеб империи и церкви, представленных тебе в этом видении, ты бы мог уже понять, как правосудно поступил Господь, запретив нарушать и искажать всякое соотношение между ними, что и составляет нравственный смысл этого видения. Данте, как известно, принимает в своем Convivio (tr. II, с. I), четвероякий смысл во всяком сочинении: во-первых – буквальный; во-вторых – аллегорический, когда истина скрывается под прекрасной ложью (una veritа ascosa sotto bella mensogna), как в языческих баснях; в-третьих – нравственный, когда мы извлекаем себе какую-нибудь пользу из повествования, и в-четвертых – аналогичный, когда нечто, помимо естественного, истинного смысла заключает в себе еще более глубокое духовное значение». Филалет. – Следовательно, «нравственно» означает здесь: в пользу для себя. – Сличи Ноттер, 330.