Бенедикт Спиноза - Этика

II. Я говорю, что к сущности какой-нибудь вещи принадлежит то, что если дано, то вещь необходимо полагается, а если отнято, то вещь необходимо уничтожается; другими словами, то, без чего вещь и наоборот, что без вещи не может ни существовать, ни быть представлено.

III. Под идеей я разумею представление (conceptus) души, которое душа образует потому, что она есть вещь мыслящая.

Я говорю представление, а не восприятие (perceptio), на том основании, что это последнее слово как будто указывает, что душа находится в страдательном отношении к предмету. Но представление как будто выражает действие души.

IV. Под полной (adaequata) идеей я понимаю ту, которая, поскольку она рассматривается сама в себе без отношения к предмету, заключает в себе все свойства или внутренние признаки (denominationes Intrinsecas) истинной идеи.

Я говорю «внутреннее», чтобы исключить тот признак, который есть внешний, а именно согласие идеи со своим предметом.

V. Продолжительность есть неопределенное продолжение существования.

Я говорю «неопределенное », так как оно не может быть определено самой природой существующей вещи и даже действующей причиной, которая именно полагает необходимое существование вещи, но не уничтожает его.

VI. Под реальностью и совершенством я разумею одно и то же.

VII. Под отдельными (singulares) вещами я разумею вещи, которые конечны и имеют определенное существование. Если несколько индивидуумов участвуют в одном действии таким образом, что вместе составляют причину одного действия, то я до тех пор всех их рассматриваю как одну единичную вещь.

I. Сущность человека не содержит в себе необходимого существования, т. е. по порядку природы так же может быть, чтобы тот или другой человек существовал, как чтобы и не существовал.

II. Человек мыслит.

III. Состояния (modi) мышления, как-то: любовь, пожелание, или какими бы другими словами ни назывались душевные страсти, могут быть только тогда, когда в том же индивидууме есть идея любимой, желаемой и проч. вещи. Но идея может существовать, даже если не было бы никакого другого состояния мышления.

IV. Мы чувствуем, что известное тело подвергается действию на него многими способами.

V. Мы не можем ни чувствовать, ни воспринимать никаких отдельных вещей, кроме тел и состояний мышления.

Постулаты см. после положения 13.

Мышление есть атрибут Бога; другими словами, Бог есть вещь мыслящая.

Отдельные мышления или то и другое мышление суть состояния, которые выражают природу Бога известным и определенным образом (по короля, пол. 25 ч. 1). Таким образом, Богу принадлежит атрибут (по опр. 5 части 1), представление которого содержится во всех частных мышлениях и посредством которого они сами представляются. Итак, мышление есть один из бесконечных атрибутов Бога, который выражает вечную и бесконечную сущность Бога (см. опр. 6 ч. 1), или Бог есть вещь мыслящая, – что и требовалось доказать.

Это положение следует также из того, что мы можем представить бесконечное мыслящее существо. Ибо чем больше может мыслить мыслящее существо, тем больше оно, как мы представляем, содержит в себе реальности или совершенства.

Следовательно, существо, которое может мыслить бесконечное бесконечными способами, необходимо бесконечно в силу своего мышления. Итак, коль скоро, обращая внимание лишь на одно мышление, мы представляем бесконечное существо, то мышление необходимо (по опр. 4 и 6 ч. 1) есть один из бесконечных атрибутов Бога, чего мы и хотели.

Протяжение есть атрибут Бога; другими словами, Бог есть вещь протяженная.

этого положения развивается тем же способом, что и доказательство предшествующего.

В Боге необходимо есть идея как его сущности, так и всего, что необходимо вытекает из его сущности.

Ибо Бог (по пол. I этой части) может мыслить о бесконечном бесконечными способами, или (что то же, по пол. 16 ч. 1) может образовать идею своей сущности и всего, что необходимо следует из нее. Но все то, что находится во власти Бога, необходимо существует (по пол. 3–5 ч. 1). Следовательно, такая идея существует и (по пол. 15 ч. 1) только в Боге, – что и требовалось доказать.

Толпа под могуществом Бога понимает свободную волю Бога и право на все, что существует и что поэтому вообще рассматривается как случайное. Ибо, говорят, Бог имеет власть все разрушить и обратить в ничто. Кроме того, могущество Бога весьма часто сравнивается с могуществом царей. Но это мы опровергни в короля. 1 и 2 пол. 32 ч. 1 ; а в пол. 16 ч. 1 показали, что Бог действует с такой же необходимостью, с какой он сам себя понимает; т. е. с какой необходимостью вытекает из божественной природы, чтобы Бог понимал сам себя (как все единодушно согласны в этом), с такой же необходимостью вытекает и то, чтобы Бог производил бесконечное множество вещей бесконечными способами. Затем, в пол. 34 ч. 1 мы показали, что могущество Бога есть не что иное, как действующая сущность Бога; и потому нам так же невозможно представить себе Бога недействующим, как невозможно представить его несуществующим. Если бы я захотел развивать эту мысль далее, то мог бы здесь же показать, что то могущество, которое толпа приписывает Богу, не только человеческое (что показывает, что толпа представляет Бога человеком или подобным человеку), но и заключает в себе бессилие. Но я не хочу множество раз говорить об одном и том же. Я только опять и опять прошу читателя, чтобы он снова вникнул в то, что сказано об этом предмете в 1 части от пол. 16 до конца. Ибо никто не будет в состоянии понять правильно моих мыслей, если не будет тщательно остерегаться того, чтобы не смешивать могущества Бога с человеческим могуществом или правом царей.

Идея Бога, из которой бесконечное вытекает бесконечными способами, может быть только одна.

Бесконечный ум не охватывает ничего другого, кроме атрибутов Бога и его видоизменений (по пол. 30 ч. 1). Но Бог один (по королл. 1 пол. 14: ч. 1). Итак, идея Бога, из которой вытекает бесконечное бесконечными способами, может быть только одна, – что и требовалось доказать.

Формальное бытие идей признает Бога причиной, поскольку лишь он рассматривается как вещь мыслящая, а не поскольку он выражается каким-нибудь атрибутом; т. е. идеи как атрибутов Бога, так и отдельных вещей признают действующей причиной не само содержание идеи или восприятия вещи, но самого Бога, поскольку он есть вещь мыслящая .