Вашингтон Ирвинг - Сочинения

Мухаммеду казалось, что время для реформы религии настало. Но для этого необходимо было пришествие нового пророка, призванного возвратить заблудших сынов человеческих на путь истины и восстановить поклонение Каабе, каким оно было во времена Авраама и патриархов. Мысли о тех преобразованиях, которые пророк должен произвести, по-видимому, не выходили у Мухаммеда из ума и все более развивали в нем привычку к созерцательной жизни и к размышлениям, несовместимым с обычными житейскими заботами и с мирскою суетою. Передают, что он мало-помалу начал избегать общества и искать одиночества в пещере на горе Хира, мили на три севернее Мекки, где, подражая христианским пустынникам, проводил дни и ночи в молитве и размышлениях. Таким же образом проводил он всегда и священный месяц арабов – рамадан. Упорная работа мысли над одним и тем же вопросом, сопровождаемая лихорадочным подъемом духа, не могла не иметь сильного влияния на организм: у него начались видения, галлюцинации, исступленные припадки. По словам одного из его биографов, он в течение полугода постоянно видел пророческие сны. Часто Мухаммед совсем переставал сознавать окружающее и лежал на земле в состоянии полного бесчувствия. Хадиджа, как верная супруга разделявшая с ним иногда его уединение, с великой заботливостью относилась к нему. Она умоляла Мухаммеда открыть ей причину припадков, но он или избегал ее вопросов, или отвечал непонятно для нее. Некоторые из его противников приписывали его припадки эпилепсии [35], но набожные мусульмане провозгласили их действием пророческой силы; указания Всевышнего, говорили они, уже проникали в его душу, и он перерабатывал идеи, слишком возвышенные для человеческого ума. Наконец то, что раньше виделось Мухаммеду смутно и только в грезах, стало ясным и очевидным после явления ангела и божественного откровения.

Мухаммеду было сорок лет, когда он получил это замечательное откровение. Он проводил, по своему обыкновению, месяц рамадан в пещере горы Хира, стремясь постом, молитвами и уединенными размышлениями возвысить свои мысли до понимания божественной истины. Настала ночь, называемая арабами аль-кадер, то есть ночь Божественного повеления; в эту ночь, согласно Корану, ангелы нисходят на землю и Гавриил возвещает повеления Бога; мир царит на земле, и священный покой воцаряется во всей природе до наступления утра.

Бодрствуя среди ночного безмолвия, Мухаммед услышал голос, зовущий его; когда он приподнял голову, то его озарил поток света невыносимого блеска, и он увидал ангела в образе человека, который, приближаясь к нему, развернул исписанный шелковый свиток. «Читай!» – сказал ему ангел. «Я не умею читать!» – ответил Мухаммед. «Читай, – повторил ангел, – во имя Бога, сотворившего Вселенную, создавшего человека из сгустка крови. Читай во имя Всевышнего, научившего человека пользоваться пером, озаряющего его душу лучом знания и открывающего ему то, чего он раньше не знал».

Тут Мухаммед почувствовал, что сознание его озарилось божественным светом, и он прочел написанные на свитке повеления Бога, как они впоследствии для всеобщего сведения изложены были им в Коране. Когда он окончил чтение, посланник неба воскликнул: «Ты, Мухаммед, воистину пророк Бога, а я его ангел, Гавриил!»

Мухаммед, дрожащий и взволнованный, пришел утром к Хадидже, не зная, правда ли то, что он видел и слышал, и верно ли, что он пророк, которому велено осуществить преобразование – предмет его долгих размышлений, или же все это было просто видением, обманом чувств, может быть, даже хуже того – обманом злого духа.

Но Хадиджа смотрела на все это глазами верующей и любящей женщины. В том, что произошло, она увидела исполнение желаний мужа и надеялась, что теперь закончатся его припадки и мучения. «Радостную весть принес ты мне! – воскликнула она. – Клянусь именем Того, в чьих руках находится душа Хадиджи, что с этих пор я буду считать тебя пророком нашего народа. Радуйся, – прибавила она, видя, что он еще мрачен, – Аллах не потерпит, чтобы это послужило к твоему позору. Разве ты не любил родных, разве не был добр к соседям, милосерд к бедным, гостеприимен к странникам, верен своему слову? Разве ты не был постоянным защитником истины?»

Хадиджа поспешила сообщить обо всем слышанном двоюродному брату своему Бараке, переводчику Священного Писания, который, как мы уже видели, был в вопросах религии домашним оракулом Мухаммеда. Он сразу, со свойственным ему пылом, увлекся этим чудесным видением. «Клянусь именем Того, в чьих руках душа Бараки, – воскликнул он, – что ты говоришь правду, о Хадиджа! Ангел, являвшийся твоему мужу, – тот самый, который в былое время был послан к Моисею, сыну Амрама. Эта весть истинна. Муж твой действительно пророк!»

Говорят, что горячая уверенность Бараки сильно укрепила все еще колебавшийся ум Мухаммеда.

В течение некоторого времени пророк поверял свои откровения только домашним. Одним из первых, кто открыто объявил себя последователем Мухаммеда, был Зайд, его слуга-араб из племени калб. Этот юноша был в детстве взят в плен шайкой вооруженных курайшитов и затем перешел в собственность Мухаммеда. Через несколько лет отец Зайда, услыхав, что он в Мекке, отправился туда и предложил выкупить его за значительную сумму денег. «Если он предпочтет отправиться с тобой, – сказал Мухаммед, – то пусть идет без выкупа, если же он сочтет лучшим остаться со мной, то как же мне не согласиться на это?» Зайд предпочел остаться на том основании, что к нему относятся не как к рабу, а, скорее, как к сыну. После этого Мухаммед усыновил его. Обратившись в новую веру, Зайд получил полную свободу, однако остался при Мухаммеде преданным слугой. Из дальнейшего рассказа мы увидим, что он на всю жизнь сохранил благоговейную привязанность к Мухаммеду, который, по-видимому, имел особый дар внушать ее своим последователям и подчиненным.

Первые шаги Мухаммеда в качестве пророка делались тайно. Он ощущал постоянную угрозу со стороны своих близких родственников из рода Хашима, все могущество и благоденствие которых зависело от идолопоклонства, а еще больше от рода Абд Шима, с давних пор смотревшего завистливо и подозрительно на хашимитов и с величайшей радостью провозгласившего бы их еретиками и беззаконниками, чтобы отодвинуть от должности охранителей Каабы. Во главе рода Абд Шима стоял Абу Суфьян, сын Харба, внук Омейя и правнук Абд Шима. Это был человек даровитый, очень богатый, властолюбивый и влиятельный; позже он стал одним из наиболее упорных и сильных противников Мухаммеда.