Джон Стейнбек - О мышах и о людях

Джордж поднялся и забросил мышь в тёмные заросли так далеко, как только смог, а потом шагнул к заводи и хорошенько вымыл руки.

— Дурак ты полоумный. Ты думаешь, я не заметил, что у тебя мокрые ноги? Ты же перебирался через реку, чтобы заполучить её. — Джордж услышал, как Ленни отвернулся и захныкал. — Ну вот, распустил нюни, чисто дитя! Господи Иисусе, такой здоровенный детина!

У Ленни тряслись губы, в глазах его стояли слёзы.

— Ну, Ленни, ну, — Джордж положил руку здоровяку на плечо. — Я не по злобе отобрал у тебя этого мыша. Но ты пойми, дурья башка, он был несвежий, да и ты его раздавил, пока гладил. Ну, будет уже, Ленни, найдёшь себе другую мышь, свеженькую, и я позволю тебе оставить её на время.

Ленни уселся на землю, уныло свесив голову.

— Я не знаю, где сыскать другую мышку. Я помню, одна дама обычно давала их мне — кажную, какую отловит. Но её здесь нету.

Джордж усмехнулся:

— Дама, ага? Не помнишь даже, что это была за «дама»! А ведь это была твоя собственная тётка Клара. Да и то сказать, она потом не стала давать их тебе. Ты же всегда убивал их.

Ленни грустно посмотрел на него.

— Они были такие маленькие, — сказал он сконфуженно. — Я гладил их, а они принимались кусать меня за палец, и тогда я совсем чуть–чуть сжимал их головки. А они почему–то умирали. Наверное, потому, что были такие крошечные… Хорошо бы у нас поскорей были кролики, Джордж. Уж они не такая мелюзга.

— К чёрту кроликов. Тебе нельзя доверить даже мышь. Твоя тётка Клара давала тебе резиновую, но ты не придумал, чего с ней делать.

— Её было неприятно гладить, — сказал Ленни.

Закатное зарево растаяло на горных вершинах, сумерки спустились в долину, заплутали среди ив и сикоморов. Большой карп поднялся к поверхности заводи, глотнул воздуха и снова ушёл вниз, растворился в тёмной глубине, будто его и не было — только медленные круги неслышно пошли по воде. Снова задрожали наверху листья и маленькие облачка ивового пуха поплыли, опускаясь на землю и водную гладь.

— Так ты собираешься добыть хворосту? — поинтересовался Джордж. — Там его полно, вон за тем сикомором. Плавняк. Тащи его сюда.

Ленни сходил к дереву и вернулся с охапкой сухих листьев и хвороста. Он бросил их на кучу старой золы и пошёл за новой охапкой, а потом за ещё одной. Была уже почти ночь. Голубиные крылья прошуршали над водой. Джордж подошёл к кострищу и поджёг сухую листву. Пламя побежало по хворосту, принялось за работу, затрещало. Джордж развязал мешок и достал из него три банки бобов. Он поставил их у костра, поближе к огню, но так, чтобы пламя не касалось их.

— Бобов тут хватит и на четверых, — сказал он.

Ленни наблюдал за ним, стоя по другую сторону костра. Он упрямо произнёс:

— Я люблю их с кетчупом.

— Ага, но у нас его нет, — огрызнулся Джордж. — Вот уж если у нас чего нет, так это как раз того, чего тебе хочется. Господи, если бы я был один, как легко мне жилось бы! Я нашёл бы работу и вкалывал бы себе без забот. Никаких тебе неприятностей, а в конце месяца получил свои полсотни баксов и шуруй в город, если хочется, и там тебе будет всё, чего пожелаешь. Да чего там, я мог бы остаться в борделе хоть на всю ночь. Я мог бы обедать в любом месте, какое мне придётся по нраву — хоть в гостинице какой, или там в другом месте, и заказывать всё чего мне, блин, в башку ни взбредёт. И я мог бы делать это каждый, блин, месяц. Брал бы галлон [1] Галлон — мера объёма, ~3,8 литра. ( прим. перев. ) виски или отирался бы в бильярдной.

Ленни сидел на корточках и смотрел поверх костра на сердитого Джорджа. Лицо его было перекошено страхом.

— И чё вместо этого? — гневно продолжал Джордж. — А вместо этого у меня есть ты! Ты не можешь удержаться на работе, и я из–за тебя теряю работу, какую заимел. Из–за тебя я только и делаю, что таскаюсь по всей стране. И это ещё не самое плохое. Ты постоянно во что–нибудь влипаешь. Ты вытворяешь чёрт те что, а мне приходится тебя вытаскивать. — Он уже почти кричал. — Ты чокнутый сукин сын. С тобой я всё время на нервах. — Джордж напустил на себя вид, какой бывает у маленьких девчонок, когда они возьмутся передразнивать одна другую. — «Я только хотел потрогать платье той девушки — хотел погладить её, как глажу мышек». Ладно, с тобой всё ясно, но ей–то какого чёрта знать, что ты всего лишь хотел потрогать её платье, а? Она дёргается, хочет сделать ноги, а ты держишь её, будто это мышь. Она верещит, и нам приходится целый день отсиживаться в оросительном канале, пока эти ребята ищут нас, а потом мы крадёмся в темноте и валим из тех мест куда подальше. И всё время что–нибудь вроде этого, всё время. Хотелось бы мне посадить тебя в клетку и чтобы там было этак с миллион мышей — забавляйся, Ленни, дружище.

Его злость внезапно унялась. Он посмотрел через огонь на Ленни, который продолжал стоять на коленях со страдальческим видом, пристыженно уставясь в костёр.

Было уже совершенно темно, но огонь освещал стволы деревьев и кривые ветви над головой. Ленни медленно и осторожно пополз вокруг костра, пока не оказался рядом с Джорджем. Он уселся на корточки. Джордж повернул консервные банки другой стороной к огню. Он делал вид, что не замечает Ленни, перебравшегося поближе к нему.

— Джордж, — очень тихо и робко.

Нет ответа.

— Джордж!

— Ну чего тебе?

— Я валял дурака, Джордж. Я вовсе не хочу никакого кетчупа, сто лет он мне без надобности. Я не стал бы есть кетчуп даже если бы он сейчас был прямо тут, передо мной.

— Ну, если бы он был здесь, ты мог бы съесть немного.

— Но я не стал бы, Джордж. Я бы весь оставил тебе. Ты бы намешал этого кетчупа себе в бобы, а я бы даже и не притронулся к нему.

Джордж всё ещё угрюмо смотрел в огонь.

— Как подумаю о той распрекрасной жизни, какая могла бы у меня быть, если б не ты, — вздохнул он, — это ж с ума сойти! Нет, не видать мне покоя.

Ленни всё ещё сидел на корточках. Он смотрел в темноту за рекой.

— Джордж, ты хочешь, чтобы я ушёл и оставил тебя одного?

— Куда ты, к чёрту, можешь уйти?

— Ну, я мог бы. Я мог бы уйти — туда, в горы. Куда–нибудь, где можно найти пещеру.

— Да ну? И что бы ты ел? У тебя же тяму не хватит найти себе пожрать.

— Ну, я бы нашёл что–нибудь, Джордж. Мне ведь не нужна хорошая еда с кетчупом. Я бы лежал себе на солнышке, и никто не обижал бы меня. А если б я нашёл мышку, я мог бы оставить её себе и гладить, сколько влезет. Никто не отобрал бы её у меня.

Джордж бросил на него быстрый испытующий взгляд.

— Я, значит, придираюсь к тебе, да?

— Если я тебе не нужен, я могу уйти в горы и сыскать себе пещеру. В любое время могу уйти.

— Да ладно, Ленни, послушай, я просто валял дурака. На самом деле я хочу, чтобы ты оставался со мной. С мышами только беда — ведь ты их убиваешь. — Он помолчал. — Сказать тебе, чего я сделаю, Ленни? Для начала я подарю тебе щенка. Может быть, ты хотя бы его не убьёшь. Это будет лучше, чем мышь. И ты сможешь гладить его чуть посильней.