Джек Кэнфилд - Всё, что душа пожелает, или Фактор Аладдина

Затем схему указанного эксперимента несколько изменили. Та же самая женщина снова заходила в кафетерий и ставила свою сумку под столом, за которым уже кто-то сидел, но затем она конкретно просила того человека последить за ее вещами, пока она будет на раздаче. Так вот, после такой конкретной просьбы ее сосед по столику почти каждый раз останавливал подставного злоумышленника, когда тот пытался украсть сумку.

На следующий день эта же молодая женщина действовала в другом месте. Она отправлялась на пляж, раскладывала там свое покрывало, оставляла на нем радиоприемник и уходила – либо не проронив ближайшему соседу ни словечка, либо, напротив, обратившись к нему с четкой просьбой проследить за ее вещами. Мориарити получил при этом абсолютно те же результаты, что и в кафетерии.

В обоих пунктах проведения данного эксперимента почти все свидетели, которых женщина просила посмотреть за ее собственностью, пытались как-то остановить вора, но из числа тех, к кому она не обращалась с подобной просьбой, лишь немногие – каждый восьмой в кафетерии и каждый пятый на пляже – тоже вмешались, но по собственной инициативе.

Таким образом, если вы хотите, чтобы люди брали на себя ответственность за что-либо, обращайтесь к ним с однозначной и недвусмысленной просьбой, и они почти наверняка пойдут вам навстречу.

Если вы упускаете любовь, то упускаете саму жизнь.

– Когда мы встретились, – сказал джинн, – ты поведал мне, что заслуживаешь всех богатств этого царства. Но ведь истинное богатство – это не только драгоценные каменья и злато, но еще и радости семейной жизни и общения с друзьями. – В этом месте голос джинна подобрел и стал мягким, как крылья голубки. – Любовь есть окончательный ответ на все вопросы, которые ставит перед нами жизнь. Мне известно, какие чувства к принцессе ты лелеешь в своем сердце, им присуща глубокая, прочная и непреходящая ценность. Если мы не говорим тем, кого любим и кем дорожим, о наших молчаливых устремлениях, о вещах, к которым стремимся и которых страстно жаждем, то все эти мечты навсегда останутся несбывшимися грезами. Зато просьбы наделяют крыльями даже самые смелые, самые дерзновенные из наших мечтаний и желаний.

Хорошо помню, когда Бонни впервые попросила, чтобы я обнял ее. Эта просьба очень сильно изменила наши отношения. Вместо того чтобы по примеру некоторых влюбленных обижаться на меня, почему я не выражаю готовности заключить ее в объятия, она просто просила меня об этом, а я всякий раз с удовольствием выполнял эти – и другие – ее просьбы.

Еще бы! Ведь они были для меня такими замечательными дарами любви и очень укрепляли во мне то чувство, которое я питал к своей дорогой Бонни. Да и она начала понимать, что нет в мире лучшего способа проявить свою любовь, чем помочь мне продемонстрировать чувство любви к ней. В любых мало-мальски близких взаимоотношениях это умение принадлежит к числу наиболее важных.

Я и поныне прекрасно помню первый день, когда она попросила меня обнять ее покрепче. Я стоял в своей маленькой комнатушке, служившей мне и кабинетом, и спальней, а Бонни издавала в смежной комнате необычные звуки, занимаясь дыхательной гимнастикой. С присвистом производя очередной длинный выдох, она вдруг произнесла: «О-о-о-х-х-х, что за день!»

Затем моя любимая глубоко вдохнула и сделала длинную паузу перед выдохом. Вообще-то, как я уже знал, на ее языке это означало, что она просит обнять ее. Но в данный момент я услышал только тяжкий вздох девушки, которая сильно устала, и предположил, что ей, вероятно, хочется лишь одного: чтобы ее оставили в покое.

Но зато умница Бонни, вместо того чтобы обижаться на меня за невнимательность или за отсутствие какой бы то ни было ответной реакции на ее неявно высказанную просьбу, сделала большой шаг вперед в наших отношениях и сама четко попросила меня о том, чего ей хотелось.

Нет, она ничего не стала усложнять, а просто сказала:

– Джон, почему бы тебе не обнять меня?

Моя реакция была, разумеется, мгновенной. Я тут же подошел прямо к моей любимой и обхватил так крепко, что она, бедняжка, едва не задохнулась.

После этого Бонни сделала в моих объятиях еще один выразительный вздох и поблагодарила меня.

– Милая, в любое время дня и ночи, – ответил я.

Она сдавленно хихикнула, после чего улыбнулась – уже чему-то своему.

– В чем дело, дорогая? – поинтересовался я. – Ты даже представить себе не можешь, как это было трудно – попросить, чтобы тебя обняли.

Габриэль долго всматривался в ее лицо, но в тусклом свете камина ему удавалось рассмотреть лишь немногое.

– Батшеба, – неожиданно произнес он с удивившей его самого нежностью и шагнул к ней поближе. – Если бы мне знать лишь одно – позволите ли вы мне любить вас, покорить вас и в конце концов попросить вас выйти за меня? О, если б мне только знать это!

– Но вы никогда этого не узнаете, – прошептала она.

– Почему?

– Да потому, что никогда не спрашиваете.

Когда моей маме было девятнадцать, она безумно любила моего папу. Они вместе росли, ходили в одну школу и все такое прочее. Но отец в девятнадцать лет был «не готов» попросить маму выйти за него замуж, поэтому она вступила в брак с мужчиной, который не побоялся обратиться к ней с подобной просьбой. К сожалению, год спустя он умер от кистозного фиброза легких. И в двадцать лет моя мама осталась вдовой.

Когда мой будущий отец узнал, что теперь объект его давней страсти стал свободной женщиной, ему отчаянно захотелось возобновить отношения, а для начала попросить ее хотя бы раз прийти на свидание. Однако гордость мешала ему обратиться к ней с такой или любой иной просьбой. Моя бабушка знала, что все эти чувства буквально разъедают ее сына изнутри. Вот ведь как получилось. Ему представился второй шанс – тот самый, которого обычно невозможно дождаться, – но, тем не менее, этот слишком гордый молодой человек молчал и ни о чем не просил.

Тогда наконец моя бабушка по отцовской линии решила действовать сама. Она позвонила матери моей мамы, и вместе они составили план. В общем, моя будущая мама вышла пройтись по городу вместе со своей матерью, а мой папа тоже отправился на прогулку с матерью, но уже со своей – и так уж оно случилось, что, бесцельно, как им казалось, фланируя, они внезапно столкнулись друг с другом. Обе женщины подстроили так, что эта встреча выглядела случайным совпадением! Не прошло и двух месяцев, как мои родители благополучно поженились.