Дональд Калшед - Травма и душа. Духовно-психологический подход к человеческому развитию и его прерыванию

Результаты этих исследований также проливают свет на то, как возникающие после ранней травмы защитные процессы дезинтегрируют целостное функционирование мозга, что наносит значительный ущерб правому полушарию. В свою очередь, это может привести к постоянному дефициту интегрирования и переработки эмоций и к преждевременной и чрезмерной опоре на левое полушарие. Вследствие этого прогрессирует расщепление между телом и психикой. Эти данные очень важны для психотерапии травмы.

Когда я писал эту главу, меня вдохновляла история, рассказанная мне пациенткой, теперь уже коллегой, которую я буду называть Сандрой. Эта женщина, сама психотерапевт, стала встречаться с мужчиной и еще только знакомилась с ним поближе. Ее новый друг был художником-натуралистом, пережил множество травм, причем причиной некоторых из них был он сам. Он рос в бедности, в атмосфере тотального родительского пренебрежения. Подростком он отыгрывал свои чувства вовне, злоупотребляя наркотиками и алкоголем, несколько раз женился и разводился, пережил череду неудачных коммерческих проектов. И все же этот человек казался Сандре очень живым, чего она никак не могла найти в более «подходящих» мужчинах.

Через несколько недель после их знакомства они решили вместе пообедать. Они сидели за столом, когда этот человек наклонился к ней и сказал: «Послушай, моя жизнь сейчас – полная неразбериха. Мне почти нечего тебе предложить… Я едва зарабатываю себе на жизнь. А ты – женщина, успешная в своей профессии. Чем же я тебе интересен?»

Сандра опешила. Она была тронута такой искренностью и подлинной борьбой человека за себя и свою жизнь. Она взяла его за руку, вгляделась в него и сказала: « Я знаю… Но я могу видеть твою целостность» . Наступило долгое молчание. Она видела, что ее друг-художник не знал, как ответить на ее слова, и внутренне метался. К его глазам подступили слезы. Он смущенно опустил глаза, стараясь, чтобы эмоции его не затопили.

«Никто никогда не говорил мне ничего подобного», – ответил он. Позже он сказал, что даже не совсем понял, что она имела в виду. Но что-то в нем распознало смысл ее слов, и когда он их услышал, то почувствовал искреннюю благодарность. Она затронула его душу и дала надежду. «Я могу видеть твою целостность».

Эта история очень впечатлила меня и не выходила у меня из головы. Я размышлял о том, что мы, психотерапевты, призваны удерживать образ целостности наших пациентов в те моменты, когда они чувствуют себя совершенно фрагментированными и раздробленными на части или когда они так переполнены стыдом, что они теряют из виду собственный личностный потенциал. Возможно, такое более широкое видение аналогично тому, что Бион подразумевал под материнским «мечтанием» и способностью матери контейнировать и трансформировать то, что в противном случае останется невыносимой болью ее младенца (Bion, 1962). Этот процесс является ключевым для развития аутентичного я младенца и его надежной привязанности к матери.

Моя пациентка Сандра знала, что значит предложить другу свое видение его целостности. В ее личной истории было много «искажающих зеркал», на ее жизненном пути ей встречалось очень мало людей, которые видели ее целостно. Ее тревожная мать держала перед ней очень кривое зеркало, так же как и католическая церковь, внушавшая, что за свои мысли она попадет в ад. В такой атмосфере было трудно найти свою целостность. В конечном счете, эта борьба за себя привела ее к личной психотерапии и профессиональному психоаналитическому тренингу. Она стала одаренным клиницистом, помогающим другим людям видеть сквозь свои «искажающие зеркала». На этом пути она обнаружила, что поиск своей целостности неизбежно выводит к определенным духовным аспектам психологии. Она убедилась, что поиск собственных подлинных и сущностных чувств и ценностей является также поиском более глубокой жизни своей души.

Один случай из детства Сандры ярко иллюстрирует тесную связь между целостностью и «духовным наследием» человека – богоданной способностью истинного я к самовыражению.

Вот как это было. Сандре четыре года, она взволнована и полна надежд, так как семья собирается переехать в свой первый настоящий дом, где ей обещана отдельная комната и двор с песочницей и качелями. Прекрасным весенним днем вся семья находится на улице, приветствует соседей и знакомится с ними, пока из фургона выгружают вещи. Полная творческого вдохновения, маленькая Сандра собирает букетик цветов и с энтузиазмом протягивает его своей маме в ознаменование этого праздничного момента.

Я предлагаю читателю здесь ненадолго остановиться и всмотреться в то, что в этот момент поставлено на карту… маленькая девочка с цветами в руке, полная любви, тянется к своей матери – в момент полной незащищенности и энтузиазма. Корень этого слова «en-theos» означает, что человека охватывает Бог или дух. Мы можем сказать, что нечто от уникального, богоданного личностного духа или души этого ребенка проникло через порог в ожидании принятия со стороны реальности. Это был внутренний акт любви, ожидающий ответа извне. Но такого ответа не было. Порыв Сандры не нашел отклика, поэтому ее дух в тот момент не смог «воплотиться» – не смог стать реальным.

Ее мать посмотрела на цветы, затем бросила взгляд на соседний двор и начала тревожно отчитывать свою дочь: «Нет-нет, Сандра! Что с тобой? Как ты могла? Ты рвала цветы в саду миссис Смит! Теперь ты пойдешь и извинишься перед ней!» Схватив ее за руку, она потащила девочку к соседке, заставила извиниться и тем самым сильно огорчила ее. Она разрушила надежду, присущую такому творческому акту, перекрыв доступ к переходному пространству, в котором целостное я Сандры искало актуализации.

Переживания такого рода – не редкость в детстве многих людей, и они не всегда достигают масштаба травмы. Мать Сандры не была «жестокосердной». В семейной атмосфере, во всем остальном поддерживающей, случайные крушения, подобные этому, не будут иметь такого большого значения, не будут разрушать дух ребенка, потому что такие раны могут быть залечены эмпатией и пониманием. Но мать Сандры постоянно беспокоилась, что подумают другие, и между ней и Сандрой часто случались эмоциональные нестыковки – было много «искажающих зеркал». В тот раз мать Сандры была гораздо больше озабочена тем, чтобы произвести надлежащее впечатление на соседей, чем сильными чувствами своей дочери. И пятьдесят лет спустя Сандра не может забыть то свое переживание в четыре года. Ей до сих пор стыдно. И этот стыдящий «голос» остается беспощадно карающим – внутренним «кривым зеркалом», которое повторяет: «Нет-нет, Сандра! Что с тобой?» Этот голос доказывает, что за всем ее внешним успехом и личными достижениями прячется глубинное ощущение собственного несовершенства, отраженное в этом кривом, теперь уже перфекционистском зеркале.