Кристин Ньюман - Что я делала, пока вы рожали детей

Чтобы не проводить дни, разглядывая те четыре мои фотографии с Хуаном, я усердно, с другими иностранцами посещала занятия по испанскому и училась танцевать танго с миниатюрным учителем танцев, который целую неделю не разрешал мне делать ничего, кроме как ходить по кругу, словно в фильме «Карате-пацан» . Я отправлялась на ужин в полночь, танцевала в два часа ночи и, как настоящие porteño [15], почти не спала.

И я встретилась с множеством других Хуанов.

Меня окружали просто сплошные Хуаны. Был Отец Хуан. Другой Хуан. Однажды, одиноким ве-чером в пиццерии, я обронила салфетку со своим номером в руку кудрявого француза по имени Жан (читай, Французский Хуан). Еще были Скучный Хуан и Новый Хуан. Хуаны приходили и уходили, а мы с моими новыми приятелями рассуждали философски типа: «Хуаном убыло, Хуаном прибудет».

Или: «Он просто был не моим Хуаном».

Международный аэропорт Эсейсы, Буэнос-Айрес -> Аэропорт Сан-Карлос-де-Барилоче

Отправление: 14 мая, 2005

Я оставила Отца Хуана на пару недель в Буэнос-Айресе и уехала, чтобы изучать испанский в курортном городке Сан-Карлос-де-Барилоче, затерянном в горах Северной Патагонии. Покупая билет на самолет, я размышляла о том, что не должна упускать шанс посмотреть страну, потому что жду звонка от горячего «священника», который очень занят изучением маркетинга.

(Однако вот вам вся подноготная: я приглашала Хуана поехать со мной. Он сказал, что не сможет. Кроме того, я заплатила $200, чтобы отложить отлет на день, поскольку Хуан сказал, что, может быть , у него получится съездить со мной на один день в Тигре – небольшой городок в дельте реки, увитый цветами и похожий на фруктовый рынок. Он не смог. И тогда я все-таки уехала).

Итак, одинокая и разочарованная, я отправилась в горы. Моя поездка в Патагонию состоялась поздней осенью, когда, как выяснилось, никто больше туда не ездит. Солнце вставало в девять утра, а садилось в три часа дня. Постоянно шел дождь, грозящий превратиться в снег, а резкий горный ветер мгновенно складывал зонт (который, конечно, только тупая американская девица пыталась использовать).

Я была единственным студентом в своей школе испанского языка. Великолепные Анды, которые, по слухам, окружали меня со всех сторон, были полностью скрыты в тучах. Поэтому первые два дня я провела, часами прогуливаясь вдоль многочисленных шоколадных магазинчиков городка. Под дождем. Пару раз я заставила себя зайти в parrilla (барбекю-бар) и съесть стейк. Я прочитала весь путеводитель, где говорилось о том, как прекрасно в этих краях кататься на лыжах и сплавляться по рекам во все остальные времена года.

Эй ты, Пустота! Как ты отыскала меня в такой глуши?

Этот же вопрос я задала своему учителю испанского.

Диего, возможно, и не зацепил бы меня, если бы я попала в более интересный город. Он был высоким, добрым и достаточно милым. Но, что еще важнее, Диего представлял собой единственный источник развлечений в здешних местах. Так что на второй день занятий я спросила, не хочет ли он со мной выпить.

Именно за те две недели с Диего я начала говорить по-испански. Лучшее, что вы можете сделать, изучая язык, – переспать со своим учителем. Я переехала из отеля к нему в комнатку, расположенную в очаровательном деревянном доме, прямо на берегу озера Науэль-Уапи. Лежа на его небольшой кровати, мы смотрели, как с вершин Анд льет дождь. Мой учитель целовал меня в разные части тела, проверяя, знаю ли я, как они называются по-испански. Диего рассказывал, что я даже во сне разговариваю по-испански, а это мне казалось невероятным триумфом. С ним я зубрила спряжения самых важных глаголов вроде arracanzar – кончать.

Arracanzo, aracanzas, arracanzamos…

На нашем первом свидании Диего доказал, что уж он-то – настоящий латинский любовник, ничего не желающий откладывать на потом, что было просто великолепно после нерешительного Отца Хуана. На выходные мы ездили вокруг озера, гуляли по национальному парку Лос-Аррайянес, в двух шагах от Чили. Как-то мы провели пару дней, занимаясь приятнейшим из занятий, глядя на Анды, – отчасти чилийские, отчасти аргентинские, – и наблюдали, как чилийский дождь и аргентинское солнце раскрашивали небо международными радугами. Мы были похожи на эти горы.

Диего рассказал мне, что недавно сбросил 80 фунтов. (Он сказал мне цифру в килограммах, так что, возможно, речь шла о 40 или 200 фунтах, я не уверена. Метрическая система – полный отстой. В любом случае, много.) Поэтому попасться на крючок к американской девчонке было для него в новинку. Мы очень медленно разговаривали, часто не понимая друг друга. Диего считал, что я ем слишком много салата и шоколада. Он смотрел на меня так, будто не мог поверить своему счастью. И я чувствовала, будто мне поставили пятерку с плюсом за мои патагонские приключения. Но самый романтичный день в Барилоче я провела в одиночестве.

До того дня приз за «Самый длительный счастливый период в жизни Кристин» все еще принадлежал блистательным двум неделям, прожитым десятью годами ранее. Они случились в конце моего первого года в колледже, когда я колесила по стране со своей первой любовью, Вито. Мы уже почти шесть лет встречались, наконец-то вдвоем после всей этой истории будут-они-вместе-не-будут-они-вместе-они-что-Росс-и-Рейчел [16]. Мы ехали на моей машине из Чикаго домой, в Лос-Анджелес, и выбрали самый длинный путь. Это была первая подобная поездка для нас обоих, первый раз в нашей жизни, когда никто не знал, где мы, первый раз, когда мы столь сильно любили друг друга. У нас тогда отсутствовали мобильники и навигаторы, поэтому мы могли ехать куда угодно. Мы вслух читали друг другу книги, высовывали ноги в окно машины и громко пели.

Пару раз мы останавливались на день, чтобы заниматься любовью, иногда прямо напротив гейзеров Йеллоустона или горы Рашмор. Иногда, на пустынных дорогах, мы даже не вылезали из машины, чтобы поразвлечься. По ночам мы садились перед палаткой, пили вино и наслаждались тем, что у нас нет никаких других развлечений, кроме друг друга, и нам полностью этого хватало. И я была по-настоящему, невероятно счастлива.

Но с тех пор я ни разу не переживала столько дней счастья. Я больше не встречала человека, в котором я была бы настолько уверена. Но даже если не брать в расчет мужчину, то все равно ничто и никогда больше не давало мне такого ощущения простоты и легкости. Иногда, ненадолго, меня накрывали моменты умиротворения, но затем моя невротичная, не знающая успокоения душа снова все разрушала, и счастье улетучивалось. Это очень сильно меня расстраивало – больше чем за 10 лет я не могла вернуться в то состояние. Мне казалось, что дело тут в новизне ощущений, а к 31 году остается не так много неиспробованного. И я уже решила, что следующим таким моментом будет рождение ребенка.