Сара Брэдфорд - Жаклин Кеннеди. Американская королева

Вернувшись в Париж, Джеки выходила в свет с молодыми французами, знакомыми семьи Ранти, а в ответ на предостережения из дома не выскакивать замуж за какого-нибудь графа, ответила, что пока ни с одним не познакомилась.

Однако весной 1950-го она познакомилась аж с несколькими графами, одного из которых стоит упомянуть особо. Через родственников ньюпортских Уайтхаусов Джеки вскоре после приезда познакомилась с молодым экстравагантным графом Полем де Гане, младшим из четырех франко-аргентинских братьев, богатых аристократов, владельцев роскошного замка Куранс в тридцати пяти милях к югу от Парижа. Вот что вспоминает сам граф: «Меня представила Джеки моя кузина Кико Бамберг, которая знала ее по Род-Айленду. Я тогда тоже учился в Сорбонне, мы часто вместе ходили на лекции или встречались за кофе в «Бальтазаре» неподалеку от Сорбонны. Поскольку мы часто виделись, то быстро подружились, я брал Джеки с собой на вечеринки, по выходным она приезжала погостить к нам за город. Джеки познакомилась со многими моими друзьями. Ее все любили и постоянно приглашали на балы, которых тогда было очень много». Будущая помощница Джеки в Белом доме Летиция Болдридж, в ту пору работавшая в посольстве США в Париже, описывала Поля как «поклонника Джеки», а Деми Гейтс даже утверждал, что Джеки влюбилась в Поля как кошка. Поль тоже был весьма увлечен: «Джеки – личность исключительная. Она обладала превосходным чувством юмора и отпускала забавные замечания по поводу всего, что видела. О людях говорила доброжелательно… и всегда, всегда смеялась… большая оптимистка. Она наслаждалась жизнью, была открыта красоте и всему новому, что встречалось на пути. Иногда проходишь мимо тех или иных вещей, не обращая внимания, а Джеки была не такой, она все подмечала».

Появившись в свете с молодым графом де Гане, Джеки сразу стала пользоваться успехом. «Мы с нею регулярно ходили на вечеринки, ведь я получал массу приглашений. Потом ее приглашали снова и снова – хорошенькая, очаровательная американка, прекрасно говорившая по-французски. Джеки старалась произвести впечатление, поэтому все были рады видеть ее, а поскольку вечеринки и приемы устраивали часто, приглашения сыпались как из рога изобилия». На пасхальные каникулы они уехали в Мадрид и вместе наведались в Толедо. Де Гане, принадлежавший к международной элите, виделся с Джеки и после ее отъезда из Парижа: «Мы продолжали общаться и до конца ее дней оставались добрыми друзьями. Позднее я стал меньше бывать в Штатах, и виделись мы нечасто».

Впрочем, для будущего Джеки как хозяйки Белого дома важнее оказалась другая встреча. Вассарская однокурсница Джесси Вуд, знакомая еще по Ньюпорту, ввела Джеки в весьма интересный кружок, сложившийся вокруг ее матери, писательницы Луизы (Лулу) де Вильморен. Луиза знала всех и вся, и каждый стремился получить приглашение на приемы, которые она давала в своем замке Веррьер. Как писал один из биографов Вильморен: «Любая значительная персона почитала за честь хотя бы раз побывать в ее поместье». О ее доме он же рассказывал так: «Голубая гостиная – помещение с эркером – освещалась четырьмя окнами и название свое получила благодаря штофным обоям на стенах, голубым с белыми цветами, и таким же шторам на окнах. У каждого окна стояла банкетка, а между окнами – изящные диванчики, мягкие кресла-бержер и стулья в стиле Людовика XVI. На резных столиках черного дерева, инкрустированных бело-голубым японским фарфором, располагались картины друзей Луизы, ее коллекция малахита, серебряные птицы и подсвечники с горящими свечами. На стенах – фамильные портреты и огромное полотно, изображающее Людовика XIV верхом на коне. О политике здесь не говорили, зато сыпали шутками, а шампанское и изысканное вино лились рекой. Луиза любила ужинать при свечах, иногда читала вслух свои стихи. Еда была превосходной, атмосфера – расслабленной. Луиза приглашала балетных танцовщиков, художников, писателей, чудаковатых зарубежных миллионеров, киномагнатов, известных режиссеров и лишь очень редко политиков».

На ее приемах бывали такие знаменитости, как Орсон Уэллс, Али Хан и Рита Хейуорт, Памела Черчилль (позднее Гарриман), Эли де Ротшильд, Жан Кокто, Макс Офюльс, Рене Клер, Жан Ануй, Бернар Бюффе. Совсем недавно Лулу была любовницей британского посла, Даффа Купера, а в скором времени станет любовницей Андре Мальро, которого Джеки принимала у себя, уже будучи хозяйкой Белого дома. По приглашению Джесси Джеки часто проводила здесь весь уик-энд. При своей наблюдательности она буквально впитывала все детали этих легкомысленных вечеров и позднее, много лет спустя, применила сей опыт на практике, в Белом доме.

Джеки приехала в Париж как раз тогда, когда великосветская жизнь бурно била ключом после долгого затишья военных лет, когда везде, по словам Гане, давали «балы, сплошные балы», иногда в их подготовке участвовали такие художники, как Кристиан Берар, вхожий в кружок Лулу. Как писал князь Жан-Луи де Фосиньи-Люсенж, «еще никогда со времен Просвещения аристократия не была так близка с художниками и артистами». Граф Этьен де Бомон с размахом готовился к костюмированным балам и даже устраивал с гостями репетиции. На его Королевском балу в январе 1949 года эскизы костюмов делали профессиональные художники, такие как Жан Кокто и Мари Лорансен, а шили их знаменитые модные дома, например Диор и Шанель. Мать Поля, графиня де Гане, появилась на балу в костюме императрицы Жозефины, который сшил для нее прославленный кутюрье Жак Фат, а Вайолет Трефьюзис (двоюродная бабушка Камиллы Паркер-Боулз) – в костюме королевы Виктории, утверждая (ошибочно), что является потомком королевы, поскольку у ее матери, Элис Кеппел, якобы был роман со старшим сыном Виктории, Эдуардом VII.

В Париже веселились все, независимо от социального статуса; в тот год туда впервые после войны хлынули американцы, которых привлекали дешевые рестораны, магазины и развлечения. Под влиянием Америки возник так называемый «коктейльный час» – с шести до восьми тридцати; в баре «Риц», столь любимом Джеки, бармен славился своими коктейлями на основе шампанского. Для тех, кто понимал по-французски, парижские театры осенью 1949 года могли предложить огромный выбор спектаклей. Балет Монте-Карло, привезенный в Париж маркизом де Куэвасом (отцом Элизабет де Куэвас, подруги и сверстницы Джеки), открыл сезон выступлениями Тамары Тумановой и Розеллы Хайтауэр. Марлон Брандо был завсегдатаем парижского ночного клуба «Ле бёф сюр ле туа», где выступали Жюльет Греко и Эрта Китт, а на сцене знаменитого кабаре «Фоли-Бержер» вновь блистала Жозефина Бейкер. Парижские ночные клубы поражали своим многообразием: пародисты в роскошных женских платьях в «Карусели», гомосексуалисты и лесбиянки в «Ля ви ан роз», русские клубы с икрой и цыганскими скрипачами, неформальные джаз-клубы на левом берегу Сены. У Джеки, естественно, были знакомые и в посольстве. Посол США во Франции Дэвид Брюс и его очаровательная жена Эванджелина впоследствии часто бывали у Джеки в Белом доме, а управляющая ее делами Летиция Болдридж, как уже упоминалось, в ту пору работала в посольстве.