Мартин Гилберт - Черчилль. Биография

Как только Германия приняла новый закон о флоте, Черчилль объявил в кабинете министров, что она может круглогодично держать в Северном море как минимум двадцать пять линкоров, а Британия – двадцать два даже с учетом Атлантического флота. Он предложил, чтобы в ответ на каждый новый линкор, построенный немцами, Британия строила бы два. В то же время, стараясь найти пути к сворачиванию гонки морских вооружений, он предложил «морские каникулы» – замораживание на год обеими странами строительства новых кораблей. «Любое замедление или сокращение строительства немцами, – говорил он, – как только это станет очевидно, будет поддержано пропорциональным сокращением и у нас. Например, если Германия решит отказаться от одной или даже двух ежегодных квот и сохранит деньги к удовлетворению своего народа и для повышения собственного благосостояния, мы немедленно, при отсутствии какого-то опасного непредвиденного развития ситуации в других местах, ликвидируем нашу соответствующую квоту. На замедление со стороны Германии мы будем отвечать аналогично и даже в большем масштабе».

В своем заявлении Черчилль продолжал: «Возьмем для иллюстрации предложение, которое я выношу на всеобщее рассмотрение. В 1913 г., как я полагаю, Германия собирается построить три больших корабля, а нам, соответственно, надо будет построить пять. Предположим, обе страны устраивают на этот год каникулы. Предположим, Германия в этом году не построит ни одного корабля. Она сэкономит от 6 до 7 миллионов фунтов стерлингов. Но это не все. В нормальной ситуации мы не строим корабли, пока она не приступит к строительству своих. Три корабля, которые она не построит, автоматически ликвидируют не меньше пяти будущих британских больших дредноутов, а это, мне кажется, больше того, чего они могли бы добиться самой блестящей военной операцией. Что касается общих результатов, то даже за один-единственный год их просто невозможно измерить – не только для двух наших народов, но и для всего мира, – настолько они великолепны и перспективны».

Ожидая германской реакции на предложение «морских каникул», Черчилль отправился на «Энчантресс» и продолжил инспекцию судоверфей и кораблей. При нем находился новый стенограф Гарри Бекенхэм, который будет работать с ним все время его пребывания в Адмиралтействе. В конце марта, проведя шесть дней в Портленде, Черчилль написал Клементине: «Я обнаружил совершенно необязательную трату больших денег на переоснащение и ремонт кораблей только для того, чтобы обеспечить работой судоремонтников. Гораздо важнее сокращать траты и готовиться – это никогда не лишнее. Через год мы станем намного сильнее. Жаль, что у меня нет девяти жизней, как у кошки, чтобы глубоко вникать в каждую область. В результате приходится многое передоверять другим, хотя я вполне уверен, что сам мог бы сделать лучше». Впрочем, он гордился сотрудниками своего министерства: «У меня есть несколько очень хороших работников – трудолюбивых, умных, добросовестных».

Разослав коллегам по кабинету копии немецкого закона о флоте, он сообщал Морли 7 апреля: «С устрашающей прямотой в нем изложена политика, проводимая ими последние четырнадцать лет. Хорошо, что мы в значительной степени держим ситуацию под контролем. В первоначальный вариант закона внесено четыре существенных дополнения».

Ожидая позитивной реакции на свое предложение о «морских каникулах», Черчилль 14 апреля написал Касселю письмо, рассчитанное на то, что оно попадет на глаза кайзеру: «Разумеется, Германии с ее великолепной армией и воинственным народом, способным защитить от любого агрессора родную страну, расположенную на материке и обладающую обширной сетью автомобильных и железных дорог, трудно понять чувства, с которыми островное государство смотрит на настойчивое и неумолимое создание конкурирующей морской державы высочайшей эффективности. Но не все потеряно: терпение и уравновешенность позволяют добиться многого, и с течением времени трудности и опасности вполне мирно улаживаются сами собой».

Германия все еще не объявляла о своей новой программе переоснащения флота. 4 мая в Лондоне на банкете в Королевской академии Черчилль заявил: «Единственной целью британской морской политики и единственным способом избежать поражения в случае войны на море является создание максимальной военной мощи. Все должно быть направлено на то, чтобы получить в нужном месте в течение самого короткого времени сокрушительную, превосходящую силу».

В этот же день Черчилль произнес пророческую фразу: «Если две великих и высокоразвитых страны вступят в войну, то обе окажутся полностью истощенными еще до того, как война закончится». Прошел месяц с момента предложения «морских каникул», но оно еще не было принято. 9 и 10 мая он был в Веймуте с королевской инспекцией флота. Собравшимся зрителям были продемонстрированы две новинки с использованием аэропланов: обнаружение подводных лодок и бомбардировка надводных целей. Во время смотра Черчилль привел Бальфура и Морли в орудийную башню линкора «Орион». Одна из газет писала: «Мистер Черчилль, подлинный энтузиаст флота, похоже, стремится передать гостям свое восхищение моряками и техникой».

Выступая в Лондоне 15 мая, Черчилль акцентировал внимание на ужасах войны, но завершил иначе: «Гораздо более вероятно, я говорю это с искренней убежденностью, что в наше время войны не случится. Возможно, и весь мир избежит этого, по крайней мере, в перспективе, какую позволяет нарисовать самое смелое воображение».

Это пророчество не сбылось. 21 мая рейхстаг принял закон о флоте. Теперь вся энергия Черчилля была направлена на подготовку британского флота к конфликту с Германией. В течение шести недель он представил правительству проект предложений о «чрезвычайных мерах по наращиванию ударной силы кораблей всех классов». Он был уверен, что сумеет вдохновить подчиненных и усилить мощь флота. В июне он посетил подводную лодку в Портсмуте. Daily Express написала об этом: «Он общался почти со всей командой корабля, расспрашивая, что, где и как делается. Моряки очень охотно разговаривают с ним, потому что он не создает вокруг себя ажиотаж».

В июне и июле Черчилль на «Энчантресс» посетил ирландские порты и Спитхед. Среди его гостей был и Остин Чемберлен, сын Джо, партийный оппонент, хотя и личный друг. В то же время Черчилля беспокоило продолжающееся болезненное состояние Клементины. «Моя дорогая, – писал он ей 9 июля, – мне так грустно думать, что ты больна и в унынии. От несбывающихся надежд душа болит. Все время жду, что ты поправишься, – а тут одно за другим. Тебе выпало жестокое испытание. Но ты мужественно с ним справишься, моя дорогая и единственная, и выйдешь победительницей на солнечный свет».