Пол Стретерн - Аристотель

Молодой академик, естественно, получал значительный доход от своих наследственных землевладений и вскоре прославился в Афинах изысканными манерами и благожелательностью (пусть и несколько нарочитой). Говорят, он был тощим и длинноногим, к тому же шепелявил. Возможно, чтобы скрасить эти недостатки, он изящно одевался, выбирая самые модные гиматии и сандалии, и с большим вкусом украшал пальцы драгоценными перстнями. Даже Платон, человек отнюдь не бедный, завидовал библиотеке Аристотеля. Несмотря на благоустроенный и утонченный образ жизни, ранними работами Стагирита были недошедшие до нас диалоги о бренности бытия и сокровищах мира иного.

Аристотеля влекло ко всему практическому и научному. Поэтому идеи Платона он все больше рассматривал с реалистической точки зрения. Платон считал, что наблюдаемый индивидуумом окружающий мир состоит из видимостей, конечная же реальность лежит в мире идей, напоминающих модели или абстрактные описания. Все предметы воспринимаемого мира черпают свою конкретность в этом абсолютном мире идей. Вот эта черная кошка, лежащая передо мной в кресле, является кошкой, потому что причастна конечной идее (или модели) кошачести, а черна она постольку, поскольку причастна идее (описанию) черноты. Единственно подлинная реальность находится по ту сторону воспринимаемого мира, в царстве абсолютных идей.

Если платоновский взгляд на мир был по сути религиозным, то Аристотеля увлекал научный подход. В результате он отказался считать окружающий нас мир нереальным, но по-прежнему выделял первичные и вторичные субстанции. Однако первичными для Аристотеля были вещи чувственного мира, а вторичными – идеи или формы. Поначалу он колебался, какую из данных субстанций считать действительно конечной реальностью – отчасти из уважения к Платону (ведь именно эту концепцию старый учитель внушил ему в первую очередь). Но постепенно Аристотель все больше приходил к выводу, что живет в реальном мире, и отошел от платоновского учения.

С годами Аристотель перевернул философию Платона с ног на голову. И все же в его метафизических теориях можно легко увидеть переделанные платоновские мысли. Платон наделял формы, или идеи, самостоятельным бытием, Аристотель же рассматривал формы (или, в его терминологии, универсалии) скорее как субстанции, встроенные в бытие мира и не имеющие самостоятельного бытия. Аристотель был готов выдвинуть множество сокрушительных аргументов против платоновской теории идей, но, судя по всему, не осознавал, что подобная критика разрушительна и для его собственной теории универсалий. Однако никто, казалось, не замечал этого. Таким образом, теории Платона, трансформированные Аристотелем, стали господствующей философией средневекового мира.

К счастью, в трудах Аристотеля хватало темных мест и видимых противоречий, что дало средневековым схоластам пищу для бесконечных споров и различных интерпретаций. Благодаря их рассуждениям об ошибках, ересях, раскольнических заблуждениях и сатанинских толкованиях, понятие «философия» оставалось живым, тогда как сама она умерла (или, точнее, надолго погрузилась в летаргический сон). Кстати, уже давно выяснилось, что многие из этих споров возникли из-за простых ошибок: средневековые переписчики вместо стертых от времени слов в изъеденных червями рукописях по собственному разумению вставляли другие.

В 347 г. до н. э. Платон умер, и освободилось место главы Академии. Полдюжины самых видных его учеников считали, что только один человек достоин занять этот высокий пост. К сожалению, все они имели в виду разных людей (большинство – самих себя). Аристотель не стал исключением. К его неудовольствию, в конце концов Академию возглавил Спевсипп, племянник Платона. Спевсипп славился раздражительностью: однажды он бросил в колодец собственную собаку, которая залаяла во время его лекции. Кончилось тем, что он покончил с собой, когда его публично высмеяли на диспуте с киником Диогеном. Вряд ли Спевсиппа можно признать равным по уму человеку, учение которого заложило основы философской мысли на две тысячи лет вперед. После его назначения Аристотель в негодовании покинул Афины, компанию ему составил его друг (тоже обиженный кандидат) Ксенократ.

Аристотель пересек Эгейское море, чтобы попасть в Атарней, где он провел юность. Городом тогда правил евнух Гермий, бывший раб, сумевший подчинить себе этот клочок Малой Азии. Когда он был в Афинах, Академия произвела на Гермия большое впечатление, и он встретил Аристотеля с распростертыми объятиями. Тиран намеревался превратить Атарней в центр греческой культуры, и Аристотель стал его советником в этой сфере.

В своей политической философии Аристотель главным образом рассматривал разные типы государств и то, как ими лучше управлять. Он глубоко понимал политику. Это привело Стагирита к прагматизму, прямо противоположному идеалистическим воззрениям Платона. В диалоге «Государство» Платон описал царя-философа, управляющего утопическим полисом (эта утопия, как любая другая, мало чем отличалась от банальной тирании). А вот Аристотель писал, как управлять реальным государством, наметив эффективные способы действия, зачастую предвосхищавшие Макиавелли.

Аристотель знал, как функционирует политика, и понимал, что если она хочет приносить пользу, то должна быть эффективной. Это не значит, что он был свободен от идеализации. В целом Аристотель полагал, что цель государства – создавать и поддерживать класс образованных благородных людей, подобных ему самому, хотя и понимал, что это не всегда возможно. Например, чтобы тирания функционировала успешно, правитель должен вести себя как тиран. В подобном «полицейском» государстве не остается места для аристотелевской культурной элиты. Впрочем, в одном месте Аристотель говорит, что для тиранического государства есть и другой путь: тиран может быть религиозным и проводить умеренную политику.

Некоторые считают, что такой умеренный вариант мог появиться в связи с опекой Аристотелем тирана Гермия. Но, по-моему, это маловероятно. Я не утверждаю, что Аристотель одобрял меры, предложенные им самим для поддержания зрелой тирании, которую он описал с ужасающими подробностями. По мнению Аристотеля, тирания может нормально функционировать только в условиях жесткой дисциплины. Свободную культурную деятельность следует запретить, а население до́лжно держать в страхе и бедности, занимая строительством крупных общественных сооружений с перерывами на войну, чтобы оно не теряло боеготовности и ощущало необходимость в сильном лидере. (Аристотелевский анализ актуален и для платоновского царя-философа, и для Саддама Хусейна.)