Пол Стретерн - Аристотель

Тем временем Аристотель вернулся в Стагиру. Но до того как покинуть Пеллу, он рекомендовал Александру своего двоюродного брата Каллисфена в качестве придворного интеллектуала. Этот щедрый жест Аристотеля обернулся трагедией. Каллисфен был несколько болтлив, и Аристотель перед отъездом посоветовал ему не говорить при дворе лишнего. Когда Александр отправился завоевывать мир, он взял с собой Каллисфена как официального историка. Во время персидского похода Каллисфен так заболтался, что навлек на себя обвинение в измене. Александр посадил его в перевозную клетку. Трясясь в этой клетке рядом с войском в знойной пустыне, он покрылся язвами и насекомыми. Его вид настолько раздражал Александра, что он скормил Каллисфена льву. Но, как всякий честолюбец, пораженный мегаломанией, Александр заодно страдал паранойей: в измене Каллисфена он обвинил Аристотеля. По слухам, он едва не отдал приказ казнить Аристотеля, но передумал и отправился покорять Индию.

Проведя в Стагире пять лет, Аристотель вернулся в Афины. В 335 г. до н. э. умер Стевсипп, и пост главы Академии снова освободился. На сей раз он достался старому другу Аристотеля Ксенократу, который считался человеком весьма строгим и благородным несмотря на то, что удостоился золотого венка «за мастерство винопития на празднике кувшинов». (Через двадцать лет Ксенократ умрет на своем посту, заблудившись ночью и упав в воду.)

Аристотель был так задет новой неудачей, что решил открыть собственную школу. Он основал ее в большом гимнасии за городом, под горой Ликабет. Гимнасий находился у храма Аполлона Ликейского (Аполлона Волчьего), поэтому школа Аристотеля стала называться Ликеем. Это слово дожило до наших дней (в русском языке в форме «лицей»), хотя не всегда понятно, какое отношение великая аристотелевская школа имеет к какому-нибудь театру или третьесортной музыкальной группе. Конечно, в первоначальном Ликее Аристотеля изучали самые разные предметы, но до ХХ в. театрам не присваивали академического статуса.

Ликей куда больше напоминал современный университет, чем Академия. Ликей осуществлял исследования в разных научных областях, сообщая свои открытия студентам. Академия старалась дать своим ученикам знания скорее в сфере политики и законодательства, чтобы подготовить будущих правителей полиса. Ликей был чем-то вроде Технологического института (или даже Института перспективных исследований) своего времени, в то время как Академия больше напоминала Оксфорд или Сорбонну XIX в.

Разница между Ликеем и Академией прекрасно иллюстрирует различия в философии Аристотеля и Платона. Если Платон написал «Государство», то Аристотель предпочитал коллекционировать списки конституций всех греческих городов-государств и выбирать лучшие положения из каждой. К Ликею обращались города-государства, когда хотели получить писаную конституцию. Ни один из них не попытался установить у себя платоновское Государство. К сожалению, напряженные политические искания Аристотеля оказались излишними – причем из-за его худшего ученика Александра. Лицо мира необратимо менялось. Новая империя Александра означала конец городов-государств, как сегодняшний союз европейских стран, возможно, приведет к исчезновению независимых национальных государств. Ни Аристотель, ни другие мыслители, собранные в афинских школах, похоже, не заметили этих великих исторических перемен, подобно тому как интеллектуалы XIX в. от Маркса до Ницше не предвидели возвышения США.

Аристотель преподавал, прогуливаясь вместе с учениками, отчего его последователей стали именовать перипатетиками – «прохаживающимися». По другой версии, это название связано с тенистой аркадой гимнасия (Перипатос), где давал свои уроки Стагирит.

Аристотель считается основателем логики (другой логик подобного масштаба появится только через два тысячелетия). Он был метафизиком, почти равным Платону, и превзошел своего учителя в этике и эпистемологии. (И все же Платон имеет преимущество основателя. Аристотель славится ответами, зато Платон поставил основные вопросы – те, которые следует задать в первую очередь.)

Самые значительные достижения Аристотеля лежат в области логики. Он во всех смыслах открыл ее. Аристотель сумел увидеть в логике основу любого исследования. Платон понял, что к знанию можно прийти с помощью диалектики (доказательство путем вопросов и ответов), но именно Аристотель формализовал и развил этот метод, придумав силлогизм. Согласно Аристотелю, силлогизм показывает, что, «если нечто предположено, то с необходимостью вытекает нечто отличное от положенного в силу того, что положенное есть» [3]. Например, если мы выскажем два положения:

Все люди смертны.

Все греки – люди,

то из этого вытекает следующее:

Все греки смертны.

Это логически необходимо и неоспоримо. Аристотель различал разные типы силлогизмов, но у всех у них общая базовая структура. За большой посылкой следует меньшая посылка, что приводит к заключению:

Все философы не тупицы.

Некоторые люди – философы.

Следовательно, некоторые люди

не тупицы.

Современному сознанию такой тип аргументации кажется безнадежно громоздким и чреватым путаницей. Но для своего времени это был решительный прорыв в мышлении – величие его остается непревзойденным. Это не значит, что в аристотелевской логике не было слабых мест. Вот, например, силлогизм:

Все лошади – животные.

У всех лошадей есть копыта.

Следовательно, у некоторых

животных есть копыта.

Это построение верно, лишь если есть такие существа, как лошади. Вот для сравнения следующий силлогизм с аналогичной структурой:

Все единороги – лошади.

У всех единорогов есть рог.

Следовательно, у некоторых

лошадей есть рог.

Сам Аристотель называл свою логику «аналитикой», то есть распутыванием, развертыванием. Любая наука или область знания теперь должна начинаться с набора первичных принципов или аксиом. Из них логическим путем (или развертыванием) можно вывести все остальные истины. Эти аксиомы определяют поле применения для некой области, исключая из нее неуместные или несовместимые элементы. Например, биология и поэзия исходят из взаимно исключающих принципов. Мифические чудовища не имеют отношения к биологии, а биологию незачем описывать стихами. Этот логический подход выделил целые поля знаний, снабдив их возможностью открывать комплексы новых истин. Только через два тысячелетия эти определения стали удавкой, сдерживавшей развитие человеческого знания.

Идеи Аристотеля были философией много столетий, но в Средние века к ним стали относиться как к Евангелию, сделав невозможным их дальнейшее развитие. Мысль Аристотеля построила интеллектуальное здание средневекового мира, но вряд ли стоит винить философа в том, что оно стало тюрьмой.