Борис Джонсон - Мне есть что вам сказать

Ходят слухи о ее вражде с Брайаном Уилсоном, способным и очень ловким шотландцем, который дублирует ее по вопросам транспорта и наступает, как говорят, ей на пятки. И хотя в парламентской партии она пользуется популярностью, все помнят, что она не голосовала за Блэра во время выборов лидера партии.

Итак, Клэр, что вы думаете об этом Крысолове, ведущем всех вас в СДП [298]второго разлива?

«У нас хорошие рабочие отношения», – говорит она с бирмингемским акцентом.

Ага. Значит, не задушевные друзья?

На самом деле, говорит Клэр, она признает у Блэра то же чувство негодования, которое, по ее словам, движет и ею.

«Он обаятелен, его фразы хорошо звучат в телерадиопрограммах, поэтому он может казаться более неестественным, чем есть на самом деле. Для меня важнее надежное внутреннее содержание, чем внешний лоск».

Очень хорошо. А как насчет г-жи Харриет Харман [299], которая отправила своего ребенка в государственную школу? Мы видели по телевидению, как от этого задрался ее носик. Новый лейборист раскололся, и наружу выполз старый лейборист.

Хорошо. Теперь, когда известны все факты, что вы думаете?

«Ну, – говорит она, – я не собираюсь здесь сидеть и с важным видом вещать о предпочтениях Харриет. У меня свои взгляды».

Вот, будь Клэр истинной блэристкой, она бы придумала какую-нибудь скользкую формулу, чтобы реабилитировать Харриет Харман, – сослаться на образовательный опцион, официально осужденный политикой лейбористов. Она нашла бы способ обвинить тори.

Но она этого не сделала. Ее мнение было написано на ее лице, которое, пока мы беседуем, выглядело гораздо более привлекательно, чем на телевидении или большинстве фотографий. Волосы и кожа слегка блестят. Хотя когда приходит фотограф, утверждает она, на ее подбородке непонятно откуда появляется какое-то пятно.

Она искренняя, эта Клэр Шорт. Оставила католическую церковь в 16 лет, ибо считала, глупо говорить людям, что не надо не пользоваться контрацептивами. Недавно она обнаружила, что оказалась в щекотливом положении с блэрократией, когда ее сочли сторонницей легализации марихуаны. Вот как она объясняет ситуацию на фронте борьбы с марихуаной: «Как член теневого кабинета министров я должна была сказать, что этим должен заниматься Джек Стро, и, похоже, на данный момент он так не считает…»

Хм, он так не считает на данный момент? Как часто он меняет свое мнение?

Она заливисто смеется. Гибкость убеждений Джека Стро по вопросам закона и порядка – источник огорчений для левого крыла лейбористов. «Извините! Это не его мнение, точка».

Начинают вырисовываться контуры подлинных старых лейбористов. С учетом того, что в рядах собственной партии Блэр может столкнуться со схизмой по вопросу единой валюты, она обескураживает своей честностью и по поводу Европейского валютного союза.

Клэр ничего не имеет против свободного обращения валют. «Помню, еще в детстве мы поехали отдохнуть на запад Ирландии, и тогда мороженое можно было купить за ирландские или за бирмингемские деньги».

Но Европейский валютный союз навевает на нее ее старомодный левофланговый ужас. «Маастрихтские критерии настолько дефляционны, что они ввергнут Европу в страшную рецессию с самыми ужасными и социально-экономическими последствиями, если она будет протекать слишком быстро. Что касается менее успешных сейчас в экономическом отношении стран, то рецессия отбросит их на второстепенные позиции в ЕС, где может оказаться и Британия».

Клэр Шорт родилась почти 50 лет назад в больнице «Дадли Роуд», Лейдивуд, Бирмингем, в ирландской семье. И она бессознательно поддерживает республиканские идеалы. «Мой отец родом из Кроссмаглена, что в пяти километрах к северу от границы, в бандитских окрестностях Южной Армы». (Под бандитами понимаются убийцы, как я понимаю.)

«Моя семья родом из региона, который располагается по обе стороны границы. И граница здесь противоречит здравому смыслу. Мой отец, незаурядный человек, очень расстраивался из-за этого, чувствовал себя уязвленным, его злило, что страну поделили таким образом. С такими чувствами выросла и я. Это повлияло на наше понимание мира.

Мы росли с мыслью, что британская империя – это плохо. А вот что Индия получила независимость и рабство было уничтожено – это хорошо».

– Вы действительно считаете, что империя – это плохо?

– Да, плохо.

Тем не менее именно британская империя положила конец рабству, и никто другой.

«Британская империя помогала организовать рабовладение».

«Ну, – говорю я, – это местные правители Западной Африки его изобрели, а потом помогли организовать».

«Это были черные африканские короли и их друзья – феодалы в Европе. Они совместно устроили рабовладение», – говорит Клэр, и наша дискуссия о рабстве закачивается со счетом ноль-ноль.

«Все зависит от того, откуда вы родом, – продолжает она. – Моих предков исторически изображают как обезьяноподобных созданий. Около деревни, откуда родом мой отец, находится скала “мессы”. Я езжу туда, поскольку у меня там тетушки, которые уже старенькие и очень мне дороги. К этой скале мои предки ходили, чтобы совершить мессу, так как бриты преследовали их за исповедование своей религии».

Во многих отношениях у Клэр Шорт была тяжелая жизнь, и не в последнюю очередь потому, что ей пришлось наблюдать, как в 1993-м от болезни Альцгеймера медленно и тяжело умирал ее муж Алекс Лайон, бывший министр лейбористского правительства. Но она, кажется, одна из плеяды людей, которые умеют держать удары судьбы и всегда импульсивно встают на защиту неудачников.

К ним она причисляет бедняков, стариков, Организацию освобождения Палестины, ИРА и честолюбивых женщин-политиков. Я наконец спрашиваю ее, почему так важно иметь больше женщин в палате общин? Это место действительно пользуется такой дурной репутацией?

Она признает, что в палате общин можно наблюдать поистине драматические моменты, такие как речь М. Тэтчер при уходе в отставку или нападки сэра Джеффри Хоу на Маргарет Тэтчер…

Или ниспровержение Джека Стро Майклом Говардом?

«Да-а-а, – начинает она и внезапно замолкает. – Ну, я там была не для этого», – говорит она дипломатично.

Но проблема с палатой общин в том, добавляет она, что в ней полно мужчин, похожих на перекормленных подростков, которые только и знают, что фыркают. «Второсортный контингент», – говорит она.

Женщины более разумны, говорит она. Они высказываются прямо. «Я не считаю, что в моральном плане женщины лучше мужчин. Но мы всегда в аутсайдерах, и поэтому мы не такие недостойные».

Но будут ли женщины всегда менее недостойными, чем мужчины? «О, думаю, если женщин продержать в институтах власти вместе с мужчинами лет 100, считая с данного момента, они приобретут те же нежелательные характеристики».