Борис Джонсон - Мне есть что вам сказать

«Если придут ваши наземные войска, я пойду в Косово. Я вырос в Приштине, столице Косово», – говорит Аркан. Теперь понятно, как он лично воспринимает эти события. Боевик-предприниматель окружен несколькими очень привлекательными женщинами – в их числе его жена в голубом атласном брючном костюме – и очень крутыми парнями.

Одного из них зовут «полковник Игорь Игорев», русский в темном костюме и с унылыми глазами. Игорь присутствует при нашем разговоре, а другая пара помощников Аркана сидят позади меня. Итак, Аркан, что вы скажете о ваших военных преступлениях в Боснии?

«Я многих убил в честном сражении, потому что я иду впереди и за мной идет моя армия. Я не могу жить без риска. Зверств в Биельине [город в восточной Боснии, где его люди выгнали основную часть мусульманского населения из их домов] не было. Там жили 40 000 мусульман и 20 000 сербов. Эти мусульмане начали стрельбу, и только после этого мы вошли в город и перебили этих ублюдков. Мусульманское и сербское население приветствовало меня, я произнес речь, обратился к людям, и они принялись кричать: “Спасибо, Аркан, спасибо, Аркан”. Так как я спас их от этих мусульман.

Я уважаю мусульман. Я, например, не ем свинину, но я не мусульманин. Я просто не люблю свинину», – говорит 47-летний отец девятилетнего сына.

Какое прелестное кольцо, ведь это не кастет, говорю я, показывая на бриллиант размером с шоколадное драже Smarties. Нет, не кастет, подтверждает он: «Это подарила жена. Она записала седьмую песню и сделала мне подарок на день рождения». Аркан раньше жил в Лондоне и бегло говорит по-французски.

А как насчет нынешних зверств сербов в Косово? «Возможно, некоторые сербы разозлились и наделали делов, – говорит он. – В нашей стране действует закон и порядок. В нашей стране президент не военный преступник». А изнасилования? «Их никогда не было. Я первый тут же пристрелю того сербского солдата, который пойдет на это. Он не проживет и двух секунд. Мы не звери. Мы не нацисты. Мы не убиваем людей».

Как вы считаете, наземная война будет? «Конечно. Как вы думаете, почему я подстригся? Отнюдь не для крутости. Фуражку легче надевать, когда волосы короткие».

Вы уверены в победе? «Я ни секунды не сомневаюсь, что мы победим. После это мы споем “We are the champions”».

Вопрос на более мирной ноте: планирует ли он вести какой-нибудь бизнес? «Я буду продавать пластиковые мешки, так как для солдат нужно много пластиковых мешков. Это будет хороший бизнес».

Полковник Игорь отходит под предлогом, что надо выключить музыку. «Ммм, хороший костюм», – говорю я. Белый в тонкую черную полоску. «Мой друг, итальянец, привез из Италии. Хочу быть похожим на Мартина Белла [202]. Я считаю его своим другом».

Разве не досадно, что он не может сейчас ездить по Европе из-за обвинений Гаагского суда в военных преступлениях? «Мне плевать. Я этот суд не признаю».

«Мы воины по крови. Мой дед воевал с австро-венграми и немцами. Мой отец был партизаном. Я честно говорю вам: нам плевать. Мы защищаем свою страну. Защищаем наших детей. Всех, кто будет выяснять с нами отношения, мы убьем. Вы должны понять, что мы воюем лучше, чем вьетнамцы, и мы устроим вам новый Вьетнам в сердце Европы. Мораль на нашей стороне, и мы готовы умереть. Мы соберем армию в 2 млн. Вас будет убивать моя жена. Вас будет убивать мой сын, которому 15 лет».

Ага, полковник Игорь и другие, они вооружены? Игорь заерзал. «Э, ну да, конечно, у них есть оружие, – говорит Аркан. – Но не в отеле».

«Я буду убивать британских солдат, потому что они убили моего друга и сказали, что он был военным преступником».

«В спину», – говорит Игорь безучастно.

«Он не был даже вооружен, но они убили его: Специальный военно-воздушный полк, – уточняет Аркан. – Вы же видите по Блэру, по Робину Куку, что в основном эту войну и ненависть к сербам раздули британцы».

Он касается уха и что-то бормочет Игорю. «Они и сейчас бомбят, – говорит он мне. – Я слышу это. У вас плохой слух».

«Этого капитана регбистов они уничтожили просто так, ради забавы. А эту, с обнаженной грудью; вы хотите убить ее, как убили Диану. У вас, британцев, есть какая-то жестокость в менталитете, вот почему вы побеждаете».

Четыре сердитых послания из Белграда.

Это может случиться не сегодня. И не на этой неделе. Но у меня предчувствие, что в ближайшем будущем эта ненормальная война все же закончится. Под бетховенский финал бомб, сбрасываемых американской военной авиацией, Черномырдин в последний раз полетит в Белград.

Слободан Милошевич подпишет нечто, подразумевающее принципы НАТО, принципы «Большой восьмерки» и декларации ООН, и все будут подскакивать к трибуне и провозглашать триумф. «Слобба [203]сдается», – заявит The Sun по указанию Аластера Кэмбелла.

Гордый премьер-министр обратится к благодарной, но в душе апатичной нации. В Вашингтоне будет царить такая же радость, но и апатии будет не меньше. Большая часть Сербии, где из-за дороговизны газет население в основном смотрит новости по сербскому телевидению RTS, также будет ликовать.

Впервые после начала бомбардировок Милошевич напрямую обратится к своему народу, привыкшему видеть его в хронике, где он сидит за столом, покрытым зеленым сукном, в окружении кивающих министров или приветствует делегации из Москвы или Афин. Он провозгласит победу сербов в том смысле, что они выжили после 70-дневного смертельного дождя, устроенного им самой продвинутой и устрашающей военной державой в мире, и защитили себя от альянса стран, общий ВВП которого в несколько тысяч раз больше, чем их собственный.

Кто будет прав в этой какофонии пропаганды? Посмотрим на так называемые факты, лежащие на поверхности. Как хвастают сами натовцы, они врезали Югославии, которая уже до 24 марта была совершенно измотана. Я видел мосты, электростанции, правительственные здания, «резервуары с горючим», они же заправочные станции, превращенные в непонятные обугленные куски; не забыты и школы, больницы, дома престарелых и вообще жилые дома, разрушенные до основания.

Почти каждый день журналисты покидали Белград под прикрытием медицинского конвоя, чтобы посмотреть на новые чудовищные преступления. Мне хочется сказать: «Не верь глазам своим. В последние 48 часов бомбы сбрасывали просто куда попало. На мост, забитый покупателями, на санаторий, где одни старики. Пока Джейми Ши [204]в НАТО делает вид, что он расследует ту или иную допущенную ошибку, искусно откладывая огласку результатов расследований, чтобы снять напряжение, количество погибших увеличивается и составляет уже примерно 1200 гражданских лиц.

Что касается Косово, бедной горной провинции Югославии, из-за которой мы и ведем войну, то что мы видим там? В действительности мы ничего не знаем, так как одним из последствий не поддерживаемых ударов авиации явилось то, что организациям, оказывающим помощь, и СМИ очень трудно работать в зоне боевых действий. НАТО заявляет, что 340 албанцев расстреляны сербской армией; такая оценка кажется заниженной. Еще неизвестно, какое побоище нам откроется, когда туман рассеется.