Майк Тайсон - Беспощадная истина

По правде говоря, я собирался устроить такой шестимесячный мальчишник. Слава богу, что я не подхватил СПИД или что-то в этом роде. Кики была расстроена, потому что, пока она находилась в тюрьме, она видела несколько фотографий меня с другими женщинами, однако ей пришлось пережить это. Мне также пришлось кое-то пережить. Что касается взаимоотношений между людьми, то следует смириться с прошлым своего партнера. Я не стыдился того, что я сделал, потому что мы жили в двух разных мирах. И я не знаю, кто позвонил ей или навестил ее, меня это не волновало.

18 мая в Каннах был показан мой документальный фильм. При перелете в Канны я был под кайфом. Я прихватил с собой какую-то девушку из округа Колумбия, и все то время, пока мы там находились, мы гуляли. Она пригласила еще девочек, и мы спали с ними. У нас были веские причины для гульбы: мой фильм получил восторженные отзывы критиков в Каннах. Я дал прессе свою собственную краткую аннотацию на фильм:

– Это как греческая трагедия. Суть только заключается в том, что главный объект трагедии – это я сам.

Вернувшись в Лас-Вегас, я продолжал непрерывные гулянки. У нас с моим другом Мартином был приятель, которого звали Парис, старый крутой ублюдок. Ему было, по крайней мере, лет восемьдесят, и он был крупным наркоторговцем. Как правило, он работал распорядителем в одном из казино на Лас-Вегас-Стрип и всегда с шиком одевался. Мартин дружил с Парисом уже сорок лет, и ему не понравилось, когда я начал тусоваться с ним, потому что Мартин полагал, что тот плохо влияет на меня и подталкивает к наркотикам. Сам Мартин был парнем из сельского штата Миссисипи. Он увидел, как торчу на «коксе», и сказал: «Ты что, наркоман с Гималаев? Ниггер, ты же не какое-то там дерьмо. Ты уже подсел на кокаин. Как ты можешь заниматься этим дерьмом? В результате у тебя нет ни денег, ни даже шлюх, у тебя ничего нет, ниггер!»

Даже Парис старался избегать меня. Я как-то пригласил его пойти потусоваться, и сначала все было классно, но потом он увидел, как я поступаю с кокаином, и, поскольку сам он употреблял только чистый кокаин, сказал мне, высокомерный ублюдок:

– Майк, вам не надо ничего этого. Ступайте к своим белым приятелям, которые пользуются шумным успехом, употребляйте их поганую наркоту, которую они где-то добыли. Вы не потянете это дерьмо, Майк, вам нужны наркотики белых.

Когда Парис умер, на похоронах огласили его волю:

– Единственные два моих друга – это Мартин и Майк Тайсон. Я хочу, чтобы они унаследовали все мое добро.

А какое может быть добро у наркоторговца? Его запас наркотиков, нычка. После похорон Мартин забрал эту нычку и передал мне пожелание Париса, чтобы я взял его «кокс». Однако когда я попросил у Мартина этот «кокс», он ответил:

– Майк, сейчас вы поступаете нехорошо. Я сейчас не могу с чистой совестью отдать вам это.

– Мартин, но ведь это же – мое! Как можно не отдать мне то, что мне принадлежит? Ты же не мой отец!

– Мой мальчик, я просто не могу этого сделать.

Мартин был до мозга костей христианином-баптистом из южных штатов. Он совершал все грехи, которые перечислены в Библии, но мог умереть за Иисуса и убить за Иисуса. Я был уверен, что по праву принадлежащее мне дерьмо находилось в доме у Мартина, и я так нуждался в нем, что сделал сам себе приглашение переночевать у Мартина.

– Кики в тюрьме. А я побуду здесь, с вами, – сказал я Мартину.

Как только Мартин ушел на работу, я принялся шмонать его дом. У него в шкафах хранилось, по крайней мере, сотня костюмов от Стэйси Адамса, и я лихорадочно порылся в каждом кармане, чтобы обнаружить нычку.

«Майк, успокойся , – велел я сам себе. Я взмок, как последняя свинья, настолько я был возбужден. – Все в порядке. Вспоминай тактику выживания в трущобах. Вспомни свой район. Если бы ты был в районе, где бы ты спрятал свою наркоту?»

Я осмотрел стволы пушек Мартина. Я исследовал каждый ботинок. Я заглянул под кровать, под матрас. На каком-то этапе я, просматривая все пустые консервные банки Мартина, наткнулся на небольшой комочек «кокса», который кто-то дал ему лет двадцать назад. Это был именно комочек в буквальном смысле этого слова. Вся грязь, все микробы за последние двадцать лет въелись в этот «кокс». Он стал уже не белого цвета, а какого-то болезненно серовато-зеленоватого.

Через пару часов пришла уборщица.

– УБИРАЙСЯ! УБИРАЙСЯ ОТСЮДА! – завопил я на нее.

Это была испанка, которая не смогла понять, что такое с этим психом, который накричал на нее, поэтому она позвонила Мартину, и тот велел ей прийти на следующий день.

В конце дня домой вернулся Мартин. Он вышел из дома трезвым, но весь день на работе пил, поэтому был в стельку пьян. Он увидел бандану, которая лежала на столе в гостиной, подобрал ее и швырнул на пол.

– Ты приводил сюда женщину, ублюдок! – сказал он.

– Нет, Мартин, я никого не приводил, – ответил я ему.

– Нет, у тебя здесь была шлюха, – настаивал он.

При Мартине всегда крутился мальчишка из пригорода, потому что он давал тому немного денег на различные домашние дела. Я поднял бандану и обратился к нему:

– Молодой человек, как вам должно быть известно, это не женский чулок, а бандана.

– Я знаю, что это такое, – ответил мальчишка.

– Тогда объясните это ему.

Мартин, однако, был настолько пьян, что не мог опознать своей банданы, которой он каждый вечер, перед тем, как идти спать, повязывал голову.

Придя в свою спальню, Мартин был шокирован.

– Что, черт возьми, здесь случилось? – печально поинтересовался он.

Я разобрал его кровать и, подозревая, что «кокс» может быть спрятан в ножках каркаса, выломал их. Все ящики комода были вытащены и перерыты. Стенной шкаф был разломан. Я превратил этот дом в руины.

– Майк, зачем, мать твою, ты это сделал? – спросил он.

– Потому что я искал «кокс», – ответил я.

– Я положил его в сейф в своем кабинете. Его здесь нет.

– Мартин, почему же ты не сказал мне это? Почему же ты просто не отдал его мне, б… дь? Он – мой.

– Нет, черт подери! После того что ты здесь натворил, я не отдам тебе это дерьмо!

И он никогда так и не отдал мне этот «кокс».

К тому времени я стал очень тучен, я весил почти 360 фунтов [334]. В нормальном состоянии я даже не смотрел на девушек, понимая, что я им противен. Но после «кокса» я набирался достаточно смелости, чтобы подойти к кому-нибудь. И после этого я тусовался с кучей незнакомых девиц, полагая, что безумно красив.

У меня дома опять начались оргии. Двадцать голых людей толпились в моей гостиной, все под «коксом», и никто не говорил в мой адрес ни единого дурного слова. Все девушки окидывали меня взглядами, прикасались ко мне, обжимались со мной, целовали меня.

Однажды вечеринка продолжалась у меня всю ночь. По всему дому все занимались сексом. Я находился в своей спальне с двумя женщинами. Я не спал уже два дня. Вдруг в спальню вбежала еще одна цыпочка: