Майк Тайсон - Беспощадная истина

Я встретил Монику Тернер несколько лет назад. Она была подругой Бет, одной из моих приятельниц. Бет хотелось свести меня с Моникой, потому что ей казалось, что мы будем подходящей парой. Поэтому Моника прислала для меня письмо в дом Камиллы, к которому приложила фотографию. Я не предпринимал никаких шагов, но за две недели до суда, находясь в Вашингтоне, появился перед ее домом в двух лимузинах. Я держал в голове ее номер, поскольку у меня фотографическая память. Я решил отправиться и взглянуть на нее, потому что лично мы еще не встречались.

– Ты где? – спросила она.

– Перед твоей дверью.

Я встретил ее у двери и попытался уговорить впустить меня, сказав ей, что мы должны подняться наверх, но она не согласилась. Со мной был Крейг Буги, который спросил ее:

– Можно мне воспользоваться туалетом?

И ему она позволила войти.

– Почему же ты позволяешь ему войти? Ведь ты его даже не знаешь? – спросил я.

– Потому что ты хочешь войти, чтобы сделать что-то еще, а он хочет просто попасть в туалет.

Так что, я просто послал ей воздушный поцелуй и ушел, больше я с ней не говорил. Затем однажды я получил в тюрьме от Моники письмо.

– О боже, пожалуйста, позвони мне, – писала она. В письме чувствовалась обеспокоенность и забота, поэтому я позвонил ей с оплаченным вызовом.

– Послушай, хочешь быть моей девушкой? – спросил я ее с места в карьер. Я так всегда и жил – одной минутой.

– Да! Хочу! – ответила она.

Я был рад. Она была славной, умной девушкой. Ей довелось много пережить: с ней плохо обращались, она знала трудные времена. Одно время она общалась с каким-то баскетболистом из «Нью-Йорк Никс», но затем бросила его.

Я отправил ей билеты на самолет, и она прилетела в Индиану. В то время она зарабатывала не так много, так как училась на врача.

Увидев меня в комнате для свиданий, она заплакала.

– Не могу поверить, что ты здесь, – сказала она.

Мы понравились друг другу, и она стала навещать меня, используя любую возможность. Иногда ей удавалось приходить даже два раза в неделю. Пока я был в тюрьме, мы никогда не занимались сексом. Иногда мы слегка дурачились, но я не хотел рисковать, чтобы ей не запретили посещать меня. Я всегда с нетерпением ждал встреч с Моникой, больше, чем с кем-либо другим.

Когда она начала навещать меня, у нее был немного избыточный вес. В то время я был достаточно мелким, поэтому я сказал, что ей нужно сбросить несколько фунтов. Я продумал для нее план физических занятий и стал тренировать ее по телефону. У нее были мотивы, и она похудела.

Я был там три года, и теперь я, наконец, выходил. Я проснулся рано утром и упаковал все свои вещи. Фарид освободился еще раньше, так что у меня не оставалось в тюрьме по-настоящему близких друзей. Но я попрощался с другими заключенным. Пока мне оформляли документы, я ждал, когда можно будет выйти и поприветствовать сотни журналистов и операторов, которые находились у ворот тюрьмы с середины ночи. Когда я уже совсем готов был идти, ко мне подошла небольшая белая женщина-охранник.

– Я горжусь тобой, приятель, – сказала она мне. – Не верила, что ты сможешь справиться с этим, но ты смог. Ты не позволил им сломить тебя. Поздравляю.

Некоторое время я размышлял о том, что она сказала. Ко мне вернулась мания величия, и я подумал: «Она не верила, что я смогу справиться с этим? Да знает ли она, б… дь, откуда я? Я родился в институциональной системе. И кто же я, б… дь, по ее мнению?»

Но она имела в виду другое. Она вела речь о моей долгой опале и привыкании к обществу, где я не считал себя лучше, чем все остальные. Мы были все равны. То, что она сказала, было выше моего понимания, и, несмотря на все мои усилия, становилось для меня все туманней, непостижимей и загадочней с каждым моим шагом наружу, на волю, к внешнему миру.

Ночью накануне своего освобождения из тюрьмы я не мог уснуть. В четыре часа утра я услышал, как в небе гудели вертолеты. Это журналисты новостных каналов готовили прямые репортажи. Парковка рядом с учреждением была забита спутниковыми «тарелками» и автомобилями с репортерами печатных изданий. Рядом с парковкой на кукурузном поле в темноте собралась огромная толпа, надеясь хоть мельком увидеть, как я выйду. В шесть часов утра появились Дон, Рори и Джон Хорн в черном лимузине и въехали на территорию тюрьмы.

Я ждал их, но мне не хотелось покидать тюрьму. Я уже привык к ней. Мне нравилось находиться здесь, расслабившись, и принимать знаменитостей и тележурналистов. Это был вполне заслуженный отдых, но теперь мне приходилось снова возвращаться в мир.

Я глубоко вздохнул, и мы пошли. Это была короткая прогулка до лимузина, но казалось, что прошла целая вечность. Вспышки камер, гул четырех вертолетов, приветствия людей на кукурузном поле. Это была перегрузка чувственного восприятия. На мне было простое черное пальто, белая полотняная рубашка, на голове – белая вязаная куфия [203]. Я пытался выглядеть смиренным братом, но это было трудно.

До того как мы полетели в Огайо, я хотел зайти в местную мечеть и помолиться, сделать искренний жест признательности и благодарности, но даже это превратилось в цирковое шоу. Сиддик договорился с Мохаммедом Али о том, что тот помолится вместе со мной, и он уже ждал в мечети, когда мы появились. Там была толпа народу, и каждый пытался занять удобную позицию, чтобы оказаться со мной в кадре. Я был средством для того, чтобы кто-то был показан по телевидению или упомянут в газетах. Это был дьявол-искуситель, сатана, шайтан в наилучшем виде, и он проявился прямо там.

После того как мы помолились, мы полетели в Огайо, ко мне домой. По иронии судьбы, та же команда, которая навещала меня в тюрьме, теперь сопровождала меня. Я только несколько часов, как вышел из тюрьмы, а Дон уже начал раздражать меня. Он запас в лимузине целую цистерну шампанского «Дом Периньон». На пути к моему дому на деревьях были развешаны желтые ленты и плакаты: «МАЙК, ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ОБРАТНО В СЕМЬЮ» и «ЧЕМПИОН, МЫ СКУЧАЛИ ПО ТЕБЕ».

Когда мы добрались до моего дома, я увидел, что Дон наметил масштабную вечеринку по случаю моего возвращения. Он пригласил всех тех, кто не имел ко мне никакого отношения, и заказал для стола омаров, креветок, свинину, шампанское – соблазнительные для мусульманина вещи. Я выгнал из дома всех, включая Дона, и затем окончательно оформил наши отношения с Моникой.

Когда Дон пришел на следующий день, я его уволил. У нас должна была быть большая пресс-конференция, посвященная нашим сделкам с гостинично-развлекательным комплексом MGM Grand и телеканалом Showtime, но мне было наплевать. Я вычеркнул его имя из пресс-релиза.

– Майк, пожалуйста, не делай этого! – стал просить Дон. – Не поступай со мной так, как эти белые демоны!