Умберто Эко - Сотвори себе врага. И другие тексты по случаю (сборник)
- Название:Сотвори себе врага. И другие тексты по случаю (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ: CORPUS
- Год:2014
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-083136-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Умберто Эко - Сотвори себе врага. И другие тексты по случаю (сборник) краткое содержание
Нередко эти тексты носят шутливый или пародийный характер, то есть писал их Эко, желая развлечь как себя самого, так и читателей.
Сотвори себе врага. И другие тексты по случаю (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Как же разворачивались события в Палермо? Поэты, романисты и критики (в роли слушателей выступали художники и музыканты) собрались за столом, выслушивая тех, кто читал свои последние произведения. Главы, страницы, фрагменты, фразы, excerpta [161] Выбранные места (лат.).
. Если и можно было назвать всех присутствующих группой, то исключительно по тем же причинам, по которым оказались объединены в «группу» несколько человек, погибших на Мосту короля Людовика Святого [162] Отсылка к роману Торнтона Уайлдера «Мост короля Людовика Святого» (1927), где завязкой сюжета служит гибель случайно сложившейся группы путешественников при обрушении висячего моста в Андах.
. Рядом с командой «Иль Верри» сидели те, кто, как Пиньотти, активно участвовал в литературной жизни Флоренции; или, как Леонетти, придерживался линии «Оффичина» – «Менабо»; или «ваганты», среди которых были Ферретти, сбежавший в Париж Мармори, Амелия Росселли – за ними должны бы следовать мастодонты, но их в Палермо не было.
В те дни обнаружилось, что и среди сторонников «Иль Верри» есть расхождения во мнениях, назревали они уже давно и впоследствии обострились. Например, Сангвинетти и Барилли по-разному оценивали марксизм. Мы с Гульельми по-разному воспринимали открытое произведение. Сложно было найти что-то общее между словесным изобилием Росселли и брехтовской точностью Пальярини. А таких непохожих Балестрини и Пиньотти схожее отношение к современным технологическим процессам сделало союзниками и противниками радикала Сангвинетти.
Кроме того, достаточно просто положить рядом две страницы – одну из книги Балестрини, другую из Манганелли, – чтобы задаться вопросом: что же общего может быть у двух этих любопытных личностей?
Как бы то ни было, участников встречи в Палермо объединяли страсть к экспериментам и потребность в словесной пикировке, безжалостной и прямолинейной. Писатели читали свои произведения по очереди, а раз уже изначально существовал раскол, то ни одно из выступлений однозначного одобрения не вызывало. Не было места сомнениям: все смело выступали против. И объясняли почему. Хотя эти «почему» уже не имели значения. Важно, что в нашем литературном сообществе единство формировалось потихоньку на основе двух безусловных правил:
1) каждый автор считал необходимым проверять результат своих исканий, представляя его на суд других;
2) совместная работа характеризовалась безжалостностью и отсутствием всякой снисходительности.
Порой звучали такие оценки, что людям чувствительным приходилось несладко. Если бы какое-нибудь из высказанных суждений прозвучало в литературно-поэтическом обществе, то даже самой крепкой дружбе пришел бы конец. В Палермо же дружба рождалась из разногласий.
О существовании Группы я узнал только несколько дней спустя из разговора с литератором, принадлежавшим к другому поколению. Я пытался доказать, что движение, возникшее в Палермо, не было гомогенным. В ответ на три обвинения: «Я упрекаю вас в том, что вы создали группу. Что создали ее на базе одного поколения. Что создали ее в пику кому-то и чему-то», – я напоминал: в любую эпоху проявлялись различные течения, и часто общим знаменателем был принцип поколений ( si licet [163] Здесь: с позволения сказать (лат.) .
– « Буря и натиск», «Скапильятура», «Мост», «Ронда»), после чего выдвигал последний, примирительный, аргумент: он сам, если бы захотел, мог приехать в Палермо и сидеть за тем же столом, читать свою последнюю книгу, и к нему отнеслись бы с уважением и почтением, с каким должно относиться к автору, а к его критическим статьям – с прямотой и откровенностью, с какими должно относиться к произведениям.
В ответ: «Я бы никогда не поехал в Палермо. Я против того, чтобы показывать кому-то работу на начальной стадии. Писатель раскрывается, только сидя перед чистым листом, а заполнив его, исчерпывает себя». Что на это можно возразить?
Группа воспринималась как откровенная угроза, и если сегодня перечитать рецензии тех лет, то все эти отповеди, протесты, защитные укрепления вызывают недоумение. Рискну сделать вывод, что главная удача Группы – то, что о ней так много писала пресса, – и это заслуга ее врагов.
Типичный случай – «Лиалы-63» [164] Лиала – псевдоним итальянской писательницы Амалии Лианы Камбьязи Негретти Одескальки (1897–1995), известной своими романами-фельетонами.
. Кажется, «Лиалами-63» Кассолу и Бассани назвал Сангвинетти. Сегодня эта шутка кажется мне несправедливой – по крайней мере по отношению к Бассани; нельзя забывать, что когда-то самым остервенелым хулителем «Сада Финци-Контини» [165] Роман Джорджо Бассани, написанный в 1962 г.
был именно Витторини. Но если бы шутка пошла в народ или стала передаваться из уст в уста, как многочисленные boutades [166] Шутки, каламбуры (фр.).
, которые Флайано или Маццакурати выдавали на пьяцца дель Пополо или виа Венето, то мы навсегда остались бы героями анекдотов. Однако же именно Бассани, явно не готовый к играм с провокационными выпадами и привыкший к совсем другой, как ее называли, культурной атмосфере, начал по мере сил раздувать скандал на страницах «Паэзе сера», подливая масла в огонь своими выпадами.
Но, помимо того, несколько лет спустя наши друзья из Флоренции при моем содействии и с помощью Камиллы Чедерна в пику премии «Стрега» основали премию «Фата», которая вручалась худшей книге года [167] Название самой престижной негосударственной итальянской литературной премии «Стрега» («Strega») буквально значит «ведьма», «злая колдунья»; «Фата» («Fata»), соответственно, – «фея», «добрая колдунья».
. Просто хулиганская идея, и однажды жюри подстроило все так, чтобы вручить премию Пазолини. Пазолини, воинственный полемист, по многим причинам внимательный к новым культурным провокациям, не устоял и, зная, что премию вручат ему, прислал к вечеру награждения письмо, где объяснил, почему жюри вынесло неправильное решение.
Очевидно, что многие провокации Группы носили хулиганский характер, но на страницы газет «Группа-63» попадала не из-за выходок в духе студенческих розыгрышей, а благодаря бурной реакции на эти выходки взбешенных ректоров.
Когда схлынула первая волна возмущения, противники неоавангарда пошли по другому пути: тему бесстыжих пройдох закрыли, зато стали говорить, что Группа выдвинула много хороших теорий и не дала ни одного хорошего произведения. Прения продолжаются до сих пор, но теперь в ходу совершенно прелестный аргумент, который я называю «артишоком». Когда время нас рассудило и обнаружилось, что Порта был великим поэтом, Джермано Ломбарди и Эмилио Тадини – великими романистами, Манганелли – великолепным прозаиком, а если вспомнить о ныне живущих, то нельзя не отметить талант (я привожу только два примера, но список далеко не исчерпан) Арбазино или Малербы, то в ответ было сказано: «Да, но они ведь не входили официально в Группу, только примкнули на время». Это все равно как если бы я стал поносить американское кино и кто-то мне напомнил про Орсона Уэллса, Джона Форда, Хамфри Богарта, Бетт Дэвис или про кого-нибудь еще, а я на каждое имя говорил бы, что они не совсем американцы в полном смысле этого слова; в итоге, сняв один за одним листья артишока, я сведу американский кинематограф к Джанни и Пинотто [168] Джанни и Пинотто – итальянские имена американского комического дуэта Эббота и Костелло, выступавшего на радио, по телевидению и в кино.
, и победа останется за мной. Впрочем, так делали раньше и до сих делают в некоторых газетах.
Интервал:
Закладка: