Ишмаэль Бих - Завтра я иду убивать. Воспоминания мальчика-солдата

В тот день мы научились вставлять рожок в автомат и освоили другие базовые навыки обращения с ним. «Не нужно ставить «АК» на предохранитель, это отнимет у вас время в критический момент», – объяснял капрал. Вечером мы учились стрелять по фанерным мишеням, подвешенным к невысоким деревьям на краю леса. Шеку и Джозайя были не в состоянии удержать автомат, и капрал подставил им стул, на спинку которого можно было опереться для большей устойчивости. В конце дня нас научили разбирать и смазывать автоматы. Они были такие старые, что нередко давали осечки или вообще выходили из строя.

Когда мы вернулись в деревню вечером, мои соседи по палатке сразу отключились. Они уже не улыбались во сне. «Пух, пух, бум!» – шептал Шеку, а Джозайя бормотал: «Раз, два», – под такой счет мы отрабатывали колющие движения на банановой плантации. Я страшно утомился, но спать не мог. В ушах звенели выстрелы, все мышцы болели, натертый указательный палец нарывал. Днем не было времени обдумать все происходящее, но теперь можно было предаться размышлениям. Да, я могу разбудить в себе гнев, могу представить, как я зарежу или застрелю боевика. «Повстанцы в ответе за все, что случилось с вами». Я представил, что захватываю в плен нескольких бандитов, запираю их в доме, обливаю стены бензином и подношу спичку. Все смотрят, как горит здание, и смеются.

От этих мыслей меня отвлекло какое-то мурлыканье. Мальчик по имени Лансана, спавший через три палатки от нашей, напевал во сне. Он никогда не пел этих песен, когда бодрствовал. Петь во сне он начал именно в тот день, когда мы учились стрелять. Его голос гулко разносился над домами и затихал вдали.

Кажется, в одно из воскресений капрал вдруг устроил нам выходной. Он провел ладонью по плоской стороне штыка и заявил:

– Если вы верующие (я имею в виду христиан), помолитесь своему богу сегодня, потому что другого раза может и не представиться. Свободны!

Мы пошли на площадь и стали гонять в футбол, не переодеваясь – в камуфляжных шортах и новых, недавно выданных нам крейпсах. Вдруг мимо прошел лейтенант. Мы остановились и отдали ему честь, на что он сказал:

– Продолжайте. Я хочу посмотреть, как мои солдаты играют.

И уселся с книгой неподалеку, снова взявшись за «Юлия Цезаря».

Набегавшись, ребята решили пойти искупаться. День был солнечный. Мы бежали к реке, прохладный ветерок приятно овевал тело, высушивая капли пота. Несколько минут мы ныряли и кувыркались, хватали друг друга за ноги. Потом разделились на две группы, каждая из которых пыталась захватить как можно больше пловцов из команды противника.

Тут пришел капрал и объявил:

– Собирайтесь! Увольнение окончено.

Все побежали за ним обратно в деревню, по дороге успев еще немного поиграть в салки.

Когда мы вернулись в «казарму», нам велели быстро почистить и смазать автоматы, раздали ранцы, подсумки и поставили перед нами два ящика с боеприпасами. В одном были снаряженные рожки, а в другом – патроны россыпью. Капрал велел взять как можно больше, сколько удастся унести.

– Но все-таки слишком много не берите, чтобы при необходимости вы могли быстро бежать, – заметил он.

Собирая ранец и боеприпасы, я посмотрел по сторонам и заметил, что военные делают то же самое, что и мы. Руки у меня затряслись, пульс участился. Все остальные мальчишки шутили и смеялись. Они думали, что мы готовимся к очередным учениям, но я-то уже знал, что это не так. Я увидел, что Альхаджи прислонился к стене и прижал автомат к груди, как мать прижимает младенца. Он тоже все понял.

– Солдаты, встать! – крикнул капрал. А потом ненадолго вышел, чтобы переодеться. Гадафи вернулся в камуфляже, с ранцем и сумкой, заполненными патронами. В руках у него был пулемет «G3», под мышкой – каска. Мы построились, и он проверил нашу готовность. Все мальчишки были одеты в армейские шорты и футболки цвета хаки. Капрал выдал нам зеленые наголовные повязки и объявил:

– Если вы увидите в лесу человека без такой повязки или такой каски, как у меня, без колебаний стреляйте!

Последние два слова он произнес очень громко и с особым ударением. Теперь уже все поняли, что мы отправляемся не на учения. Повязывая на голову кусок ткани, стоявший рядом со мной Шеку вдруг покачнулся и завалился назад. Он набил в рюкзак слишком много патронов и гранат. Капрал вынул оттуда несколько магазинов и помог мальчику подняться. На лбу у того видны были капли пота, губы дрожали.

– Ваши товарищи, – сказал капрал, указывая на взрослых солдат, – возьмут с собой побольше боеприпасов, так что не тащите лишнего. А теперь расслабьтесь, через несколько минут отправляемся в лес.

И он ушел. Мы сели на землю. Каждый, казалось, погрузился в собственные мысли. Пения птиц, доносившегося с улицы, теперь не было слышно. Его заглушали щелчки взводимых курков и предохранителей: солдаты проверяли готовность оружия к бою. Шеку и Джозайя сидели рядом со мной. Глаза у них были грустными и влажными. Что я мог сделать? Только потрепать их по волосам и утешить обещанием, что все будет хорошо. Я встал и подошел к Альхаджи и остальным моим друзьям. Мы договорились, что постараемся держаться вместе, что бы ни случилось.

Тут явился молодой солдат с пакетом, наполненным какими-то таблетками. Вернее, это были капсулы белого цвета. Он раздал каждому из нас по одной капсуле и по стакану воды.

– Капрал сказал, что это зарядит вас энергией, – пояснил парень с загадочной улыбкой.

Как только мы проглотили таблетки, пришло время выступать. Впереди шли взрослые. Некоторые из них по двое несли тяжелые ящики с боеприпасами. Другие были вооружены полуавтоматическими пулеметами и гранатами. Я нес автомат в правой руке, направив ствол в землю. Запасной магазин был примотан к автомату скотчем. На левом бедре у меня висел штык, а в сумке через плечо и в рюкзаке были припасены патроны, забитые в рожки и просто россыпью. Джозайя и Шеку с трудом тащили свои «АК-47» – они по-прежнему были для них слишком велики и тяжелы.

Предполагалось, что тем же вечером мы вернемся в деревню, поэтому еды и воды мы с собой не брали.

Перед уходом к нам зашел лейтенант и, посмотрев на наши сборы, сказал:

– В лесу много ручьев, не берите с собой питья [22] Опасно раненным в живот очень хочется пить, однако вода для них, как правило, смертельно опасна. В описанных обстоятельствах у тяжелораненых, как следует из вышеизложенного, практически не было возможности выжить. Лейтенант, объясняя свои указания другими соображениями, чтобы психологически не травмировать новобранцев, провел инструктаж, основываясь на требованиях британского военного устава, так или иначе скопированного в армии Сьерра-Леоне. – Ред . .