Джим Роджерс - Будущее глазами одного из самых влиятельных инвесторов в мире. Почему Азия станет доминировать, у России есть хорошие шансы, а Европа и Америка продолжат падение

Стало понятно, что в Нью-Йорке Хэппи никогда не будет говорить на мандаринском диалекте как его носитель. Если мы хотим, чтобы она знала китайский в совершенстве, нужно отправить ее туда, где она вынуждена будет говорить на этом языке, чтобы общаться. Куда-то, где она не могла бы сказать: «Я не хочу говорить на китайском». Естественно, это невозможно там, где все говорят по-китайски. И это решение совпадало с тем, которое я принял из-за периода серьезного упадка Америки – неконтролируемого долга, неприемлемой внешней политики и отсутствия в самом Нью-Йорке какой-либо финансовой дисциплины или контроля. Скоро в этом городе будет не так-то приятно жить. Все это подтолкнуло меня к решению о смене места жительства. Поэтому мы выставили дом на продажу и стали подыскивать жилье в Азии. Раньше я высмеивал родителей, которые переезжают ради блага своих детей; теперь сам стал одним из них.

Когда мы с Пейдж продали дом, я испытал острый приступ сожаления, потому что понимал, что никогда больше не буду жить в таком прекрасном доме. Собственно, таких домов вообще мало. Я никак не мог перестать думать, что продал неотъемлемые права Хэппи и она больше никогда не сможет жить в этом доме. В контракт на продажу я добавил пункт, согласно которому имею первоочередное право обратной покупки дома, если покупатели решат его продать. Такая возможность позволила с более легким сердцем выставлять дом на продажу.

В то время, в 2007 году, я часто выступал с критикой пузыря в сфере недвижимости. Все те тридцать лет, что я владел домом, недвижимость неуклонно росла в цене, и я понимал, что рынок достиг своего пика. Я стал играть против девелоперских акций, в частности против Fannie Mae. На телевидении я публично предсказал кризис. «Почему бы тебе не помолчать насчет недвижимости? – спрашивала Пейдж. – Хватит уже обсуждать жилищный пузырь при каждом появлении в прессе, мы же пытаемся продать этот дом!»

Однако мы продали его на пике рынка. Кризис случился чуть позже. И если сегодня владельцы дома решат продать его мне, то, наверное, уже запросят меньшую цену, чем та, которую заплатили сами. Но теперь я его уже не куплю. Я и представить теперь не могу жизни в Нью-Йорке. По крайней мере раз в год мы ездим в США повидать родителей Пейдж и мою маму, которой уже за девяносто. Пользуясь случаем, мы навещаем и друзей в Нью-Йорке, но останавливаемся в гостиницах. Нью-Йорк всегда был и остается моим любимым городом, но, как бы я ни любил его, нужно смотреть правде в глаза.

Я прожил в Азии несколько лет, и теперь уверен: когда вы прибываете в аэропорт Нью-Йорка, вы прилетаете в аэропорт третьего мира. Потом садитесь в такси третьего мира, едете по автомагистралям третьего мира, и даже если вы остановились в пятизвездочном отеле, то это пятизвездочный отель в третьем мире. Пятизвездочные гостиницы Нью-Йорка не могут сравниться с такими же в Азии. Как и инфраструктура. Как и транспорт. Нью-Йорк больше не развивается. Аэропорт имени Кеннеди – самое настоящее недоразумение. Посмотрите для сравнения на Шанхай, Гонконг, Сингапур – это другой мир, живой и прогрессирующий.

Разумеется, Восток, и особенно Китай, вскоре столкнется с множеством проблем, с которыми всегда сталкиваются общества на подъеме, на пути к власти и славе. Америка на этом пути пережила крупные неудачи, долгую гражданскую войну, ряд экономических депрессий, нарушение гражданских прав, нежизнеспособность законов, массовые убийства, политическую коррумпированность. В Америке XIX века большинство людей даже не могли голосовать, существовало не так много гражданских прав, конгрессменов можно было покупать и продавать. (Собственно, покупать и продавать их можно до сих пор, просто тогда они стоили дешевле: на ту сумму, которую сейчас стоит один, раньше можно было купить четверых или пятерых.) В 1907 году вся эта система рухнула, когда Соединенные Штаты уже были готовы стать самой успешной страной ХХ века. Конечно, и у Китая будут свои неудачи. Но траектория, тем не менее, вполне ясна.

В Азии царит очевидное возбуждение. Выйдите на улицу, и вы сразу поймете, что регион движется вперед. Здесь ощущается тот динамизм, которого больше нет в Америке. Это чувство я испытывал в Нью-Йорке, но больше его там нет. Конечно, не везде оно есть и в Азии – например, ничего подобного я не ощущал в Дели. Но поезжайте в Гонконг, сходите там в рестораны, прогуляйтесь по улице, и вы поймете, что центр мира сейчас там. Иногда это можно почувствовать сегодня и в Нью-Йорке, но именно в Азии это ощущение присутствует сейчас всегда.

Нью-Йорк – экономическая и культурная страница самой большой в мире нации должников, самой большой в истории нации должников. А крупнейшие современные нации-кредиторы находятся как раз в Азии. Здесь сосредоточены все активы, здесь динамизм и энергия: Китай, Япония, Корея, Сингапур, Гонконг. Их уровень накоплений и инвестиций очень высок. У Китая, когда я пишу эти строки, он составлял более 30 %, а у Сингапура в 1980-е годы достигал 40 %, поэтому Сингапур и стал крупнейшей в мире историей успеха. Даже Карл Маркс понимал, что без капитала, накоплений и инвестирования развивать экономику очень трудно. (Его предположение, что страна будет прогрессировать, а люди станут богаче, если государство станет накапливать капитал и инвестировать его, оказалось в корне неверным. Но в вопросе развития капитала Маркс был совершенно прав.) Экономическая эффективность Америки сегодня составляет 4 %, а бо́льшую часть прошлого десятилетия колебалась на уровне 2 % и пару раз даже была отрицательной. Мы быстро истощаем свой капитал, следуя неверным путем Британии периода после Первой мировой войны.

Еще в 1987 году Соединенные Штаты Америки были нацией-кредитором. В 1945 году, после Второй мировой войны, мы, единственная в мире страна, не лежавшая в руинах, стали и крупнейшим в мире кредитором. Сменилось всего три поколения – и мы уже крупнейшие в мире должники, и вряд ли что-либо спасет нас от банкротства. Америка вышла из Второй мировой войны с большими долгами, но имела доступ к огромным накоплениям – к тем деньгам, которые нельзя было потратить во время войны и Великой депрессии; их пришлось накапливать. В течение пятнадцати лет спрос сдерживался. Америка обладала необходимой индустриальной мощью для его удовлетворения и благодаря большим объемам личных и корпоративных накоплений, продолжавшимся до середины 1960-х, имела здоровые банковские балансы, чтобы за этот спрос платить. Американцы стали тратить свои капиталы, что привело к крупным инвестициям, росту экономики и длительному периоду процветания, во время которого нация способна была оплачивать свои долги. Сейчас же США столкнулись с огромным долгом и отсутствием капитала.