Джулиан Ассанж - Джулиан Ассанж: Неавторизованная автобиография

Для организации работы WikiLeaks над этим масштабным проектом я выбрал Стокгольм. Это было непросто: после «Сопутствующего убийства» на нашу команду оказывалось большое давление, и мне как главному публичному представителю WikiLeaks приходилось все удары принимать на себя, поскольку мои сотрудники от этого все время увиливали. Но мы с журналистом Guardian все же в Стокгольме встретились и продолжили обсуждение общего плана. В этот момент в игру вступил еще один сотрудник Guardian – из отдела новостей. Мы уже встречались с ним в Осло, где я показал ему предварительную версию багдадской видеозаписи, и он захотел купить ее для своей газеты. Но тогда за мной велась слишком пристальная слежка, и ничего не вышло. Видимо, тот случай в Осло окончательно повлиял на мое решение, что, когда придет время, Guardian сможет стать для нас самым подходящим партнером. Внезапно этот репортер – парень из отдела новостей – взял на себя переговоры от имени Guardian, афганские материалы мы передали ему, и именно он отдал часть документов в газету New York Times, как мы ранее договорились с его коллегой.

Прежде всего нужно понять, какой конфиденциальный материал оказался у нас в руках. Примерно 90 тысяч отдельных записей, заносившихся в полевые журналы самими участниками афганской кампании прямо на месте, сразу после каждого столкновения, сражения, теракта или даже отдельного взрыва самодельной бомбы. В итоге мы смогли опубликовать около 75 тысяч этих материалов. В них было полно аббревиатур и военного жаргона. Вот первая строчка одной случайно выбранной записи: «(M) KAF PRT сообщает об обнаружении места размещения ракеты IVO KAP PRT». Журналисты New York Times, слишком торопливые и лишенные воображения, не могли сразу разобрать текста, и потребовалось время, чтобы понять, о чем шла речь, – это непосредственные участники военных действий; статистика потерь; указания места и времени инцидентов; служебные рапорты и многое, многое другое. Работники газеты почувствовали себя обманутыми: в материале нет никаких «историй». Репортер отдела новостей Guardian, человек опытный, пожилой, умевший ловко манипулировать ситуациями и людьми, заявил, что понял, как исправить положение: нужен «подсластитель» – иначе New York Times, как, собственно, и Guardian, выйдет из игры. Думаю, он не «понял», а прекрасно знал, в чем дело: ни американская, ни британская газеты не нашли материал достаточно захватывающим и захотели добавить в пресную овсянку немного сахара, то есть заполучить все тайные документы по Ираку. В ту же секунду следовало бы отказаться от проекта и заметить очевидное: передо мной люди, лишенные порядочности, не сумевшие оценить ни важности самого материала, ни значимости его социального аспекта. В мире полно СМИ, готовых горы свернуть, лишь бы работать вместе с нами над нашими материалами. А эти, выбранные мной, газеты уже на первом этапе, ведя себя крайне придирчиво, стремились использовать нас в своих интересах. Репортером из Guardian руководили не принципы, а желание угодить боссам и возможность нарыть еще одну сенсацию перед уходом на пенсию. Почему я не увидел корыстного блеска в его глазах и не ушел сразу?

Мы продолжили работу. Я с большой симпатией относился к Guardian, и хотелось верить, что все у нас получится правильно. В этой газете все-таки понимали, с чем имеют дело, и я решил подсластить им материал, хотя мне и не понравилось, как меня об этом попросили. Так или иначе, но я передал и им, и New York Times иракские материалы, убеждая себя, что все делается в интересах общего блага, а не ради признания моих заслуг. Мои партнеры-газетчики должны были бросить все силы на анализ и афганских, и иракских документов и довести до конца их публикацию, тогда была бы достигнута наша главная цель: борьба за открытость и свободу информации. Поэтому единственное, что мне оставалось, – работать вместе с ними, чтобы они могли извлечь максимум из нашего материала. Хотя нет, наверное, не единственное – приходилось следить, чтобы они вели себя добросовестно, и вскоре надзор за работой сотрудников газеты стал моим основным занятием. Поистине неприглядная история, и мне жаль, что приходится о ней рассказывать, но мои партнеры первыми пошли на это, причем выступив очень подробно, с довольно грубыми выпадами в мой адрес. Поэтому я продолжу. Могу лишь сказать, что в тот момент находился под самым серьезным в своей жизни давлением. За мной установили постоянную слежку, я жил на чемоданах, спал на каких-то случайных диванах, если вообще удавалось поспать; людей вокруг меня арестовывали. И в таких условиях мне приходилось еще отчаянно бороться, чтобы весь мой проект – этот огромный дредноут – держался на плаву. Я устал. Не всегда мог приспособиться к ситуации. Не всегда соответствовал принятым этическим правилам. Не всегда был любезен. Порой – вовсе отвратителен. Но я считал, что журналисты – люди дела, люди с принципами, а не мелочные слабовольные персонажи, и было тяжело наблюдать, как они опасливо кружат вокруг меня, с какой обидой иногда смотрят, будто я не уделял им достаточного внимания или проявлял себя не с лучшей стороны.

Думаю, моя лучшая сторона – мое дело. Я обеспечил им партнерство и, говоря откровенно, принес им на блюдечке самые громкие сенсационные разоблачения двух современных войн; и не надо забывать, что люди, собиравшие эти факты, вероятно, рисковали жизнью ради того, чтобы мир узнал правду. Когда я приезжал в Лондон, то проводил недели в офисе Guardian в районе Кингс-Кросс. Одно время все шло неплохо: мы сидели в каком-то помещении, напоминавшем бункер, и вроде бы дух сотрудничества брал верх, хотя рабочая атмосфера казалась стерильной по сравнению с той, в какой работали мы над багдадской записью. Некоторым журналистам, вероятно, мои методы казались странными, но мы разобрались с этим: я учил их вникать в материалы и разбирать тексты. Там трудились разные специалисты, собранные Guardian, постоянно присутствовали люди из New York Times и время от времени приезжали сотрудники Der Spiegel. Иногда я оставался на ночь у кого-нибудь из Guardian. Я все время находился в движении, и нервы были натянуты до предела. Мы все подолгу и до изнурения работали, и я не особенно задумывался об отношениях, поскольку считал, что материал и есть наши отношения. На какое-то время у нас воцарился дух взаимопонимания и радости открытий.

Все это время я настаивал, чтобы сотрудники трех газет – те, кто проводил анализ данных, – делились друг с другом результатами своих исследований. Надо сказать, они соблюдали это условие. Например, один из первых обнаруженных мной сюжетов касался Оперативной группы 373, в которую входили бойцы спецподразделения и военнослужащие спецназа ВМС США, – настоящий эскадрон смерти. Список подозреваемых лиц, ради которых сформировали эту группу, включал две тысячи человек. Такое могут признать оправданным разве что поклонники сериала «Поколение убийц» [46], но в действительности список людей для «поимки или уничтожения» – абсолютно варварский кошмар, совершаемый во внесудебном порядке. Из документов было видно, что люди попадали в него самым произвольным образом, без каких-либо юридических проверок и судебных санкций. Какой-нибудь афганский губернатор мог предложить вашу кандидатуру «на уничтожение» просто потому, что вы ему не нравились, и вот уже вылетал беспилотник, чтобы разбомбить ваш дом. Если анализировать материал внимательно и терпеливо, запись за записью, то обнаруживались и другие свидетельства о деятельности отряда. Вот перед нами документ от 2 мая 2007 года – составлен он перед встречей с заместителем губернатора. Первый пункт повестки встречи – «обсуждение последствий последних операций Оперативной группы 373 и жалоб сельских жителей»; второй пункт – «предоставление помощи району и школе, подвергшимся бомбардировкам». До нашей публикации об Оперативной группе 373 никто ничего не знал. История засекреченной группы появилась на первой полосе Der Spiegel; материал о группе опубликовала и Guardian, но что интересно – это информация из надежных источников, – одним из соавторов статьи Guardian был Эрик Шмитт из New York Times. Вероятно, его собственная газета не набралась смелости, чтобы опубликовать материал своего журналиста.