Тайсон Янкапорта - Разговоры на песке. Как аборигенное мышление может спасти мир

Тем временем во Франции и Германии некоторые аспекты экономики, связанные с расширенными семьями, также остаются стабильными, причем свою устойчивость они сохраняли даже в условиях двух мировых вой ни краха европейских колониальных империй. Это обусловлено законами об общинной собственности, которых нет в распространившейся по всему миру системе англоязычных стран. Французские и немецкие расширенные семьи могут коллективно владеть капиталом и управлять семейными предприятиями средних размеров, у которых нет одного номинального владельца. Так складывается постоянная межпоколенческая собственность. Семьи не держат все яйца в одной корзине, а вместе работают с различными портфелями и получают доходы из разных источников. Так они создают внутреннюю подушку безопасности друг для друга, которая защищает их в случае неожиданных потрясений.

Австралия могла бы приступить к защите своей экономики от депрессии, начав с введения законов и стимулов, касающихся собственности расширенных семей: бонусом стало бы облегчение бремени социальных расходов и сокращение безработицы. Если не очень понятно, как выглядит такая модель, можно нанять консультантов из азиатской общины в Австралии, которая, судя по всему, уже развивает неформальную экономику на основе моделей расширенной семьи. Или можно просто спросить одну из моих бабушек.

Да, я знаю, что эта глава вроде как посвящена физике, но, подобно тому, как нельзя отделить себя от наблюдаемой сферы, невозможно и отделить одну сферу от другой. Неважно, в какой сфере вы находитесь: природа – повсюду, и потому всё следует одним и тем же естественным законам, подчинено одной и той же физике. Ваше ви́дение вселенной может отличаться от видения других, но все подчиняются одним и тем же законам.

Однако, судя по всему, между Первыми и Вторыми народами [15] Первые и Вторые народы – аборигены и европейцы, соответственно. есть ключевое разногласие относительно природы реальности и базовых законов бытия. Закон Первых народов гласит, что ничто не создается и не разрушается, потому что между системами существуют бесконечные восстанавливающиеся связи. Поэтому время нелинейно, оно воссоздает бесконечные циклы творения. Согласно закону Вторых народов, системы должны быть изолированы и существовать в вакууме индивидуального творения; изначально они сложны, но затем упрощаются и постепенно уничтожаются. Соответственно, время линейно и у всего должны быть начало, середина и конец.

Открыл эту мысль Аристотель. По его мнению, телос (конец, конечная цель) – это принцип любых изменений. Довольно странное проклятие, которое исходит из иллюзии бесконечного роста, основанного на неизбежном упадке и уничтожении. Вторые народы и те, кто был ими покорен, должны безоговорочно верить в этот парадокс, который становится возможным лишь вследствие ложной установки «я больше тебя» и в рамках которого игнорируется Первый закон, а время воспринимается как прямая линия.

Тем не менее, оба-мы не можем обвинять в этом Аристотеля. Эта мысль уже присутствовала в виде основополагающего цивилизационного мифа об Уроборосе. Свернувшийся в кольцо змей, пожирающий собственный хвост, служил метафорой бесконечности, которая, однако, содержала в себе всё то же проклятие: как змея может быть символом бесконечности, если она в конечном итоге съест саму себя?

Я сочинил эту главу, пока вырезал бунди – палицу из акации. Хотя в моем клане ее назвали бы yuk puuyngk, или Палка Закона. Я думал, что для Первых и Вторых народов это подходящий инструмент для исследования различных законов времени и пространства. Я изучил законы термодинамики, побеседовал со Старейшинами и Перси Полом об этих вещах (а также с несколькими давно умершими белыми стариками), а затем заключил это знание в мои внутренние карты Большого Водораздельного хребта, который является телом Радужного змея. Кстати, ничего он не разделяет, а наоборот, соединяет системы вдоль длинной тропы песен. Параллелью служит Большой Барьерный риф – еще один змей, точнее, австралийский питон, представляющий собой вовсе не барьер для чего-то, а еще одну бесконечную соединяющую историю. Я путешествовал по этой тропе песен со Старейшинами и хранителями знания от Кабултура до острова Хинчинбрук. На таких тропах песен хранится Аборигенное знание, поэтому я сложил там эти данные – и вырезал их на палице в виде мнемокода, чтобы лучше их запомнить.

Вокруг навершия палицы я вырезал изображение уробороса как символа закона Вторых народов и второго закона термодинамики. Однако трехмерная природа палицы придает этому двухмерному образу дополнительный смысл, истину, которая раскрывается, если прокатить ее по глине. Выстраиваясь в бесконечную процессию змей, от головы до хвоста, образ отражает закон Первых народов и первый закон термодинамики.

Согласно первому закону термодинамики, энергия не создается и не разрушается – она просто меняется и перемещается между системами. Второй закон термодинамики гласит, что в сложных системах нарастает энтропия, или рассеивание энергии, в результате чего они разрушаются и порождают то, что физики называют «осью времени» – однако это происходит только в замкнутых системах. Возможно, в желании создавать замкнутые системы и помещать время на прямую линию и кроется объяснение навязчивой тяги Вторых народов к возведению заборов и стен, границ, больших водоразделов и больших барьеров. На самом деле, мы не живем в замкнутых системах – тогда зачем выбирать второй закон термодинамики для создания своей модели времени?

Когда оба-мы видим в небе эту дугу, Радужного змея, мы видим лишь его часть, и это субъективно: видно только нам. Если мы перемещаемся, радуга движется вслед, проявляясь только относительно нашего положения. Если вы заберетесь на ближайший холм, вы будете видеть ее с иной точки, чем я. С подобным феноменом столкнулись сестры луны – они охотились на отражение луны на поверхности ночного моря, принимая его за рыбу, которую можно поразить копьем. Но, подобно радуге, этот образ движется в зависимости от того, где находитесь вы, поэтому они так и не смогли ее поймать. Их тени, попавшие в ловушку, можно наблюдать на луне и по сей день – они служат предостережением тем, кто поддается иллюзии наблюдения с фиксированной точки.

Змей любит воду, потому что через нее мы можем его видеть, а он может общаться с каждым из нас. Но он не просто водное существо, он еще и существо света. Та часть, которую мы видим во влажном небе или в мелких брызгах, слетающих с носа набирающей скорость лодки, представляет собой лишь линию на краю сферы. Эта линия проходит через множество сфер, которые бесконечно перекрывают друг друга, закручиваются в спирали, тянутся всюду, куда может дойти свет (или уже дошел, или дойдет), и Радужный змей перемещается по этой фототкани творения. Он проходит и под землей, потому что в прошлом свет был там, и линейное время его не ограничивает.