Том Вольф - Мария Каллас. Дневники. Письма

Тем временем мне удалось записаться на прослушивание в Метрополитен; но мы не сошлись во мнениях с дирекцией, предложившей мне партии, на мой взгляд не подходившие мне в то время, а именно «Фиделио» (я не хотела петь по-английски) и «Баттерфляй», от которой я твердо отказалась, будучи убеждена, что слишком «пышная» для этой роли [23] Из любви к правдоподобию, потому что в опере Пуччини персонаж Чио-Чио-Сан – хрупкая японская девочка. . Я и на самом деле весила восемьдесят килограммов, а восемьдесят килограммов – это многовато, хотя и не слишком, для женщины ростом 1,72 метра [24] Мария Каллас будет весить на двадцать пять килограммов меньше, когда, наконец, выступит в роли мадам Баттерфляй в Чикаго в 1955 году. . Я получила и другие предложения, и от них тоже решила отказаться, и тогда Эльвира де Идальго рекомендовала меня Романо Романи, педагогу знаменитой Розы Понсель [25] Роза Понсель (1897–1981) – драматическое сопрано, одна из величайших певиц ХХ века. Она дебютировала в Метрополитен-опера в спектакле с Энрико Карузо. Несмотря на некоторые проблемы с верхними нотами, она была одной из главных звезд этого театра на протяжении 19 сезонов. 26 декабря 1931 года Мария Каллас слушала радиотрансляцию спектакля «Норма» из Метрополитен с участием Розы Понсель. Это была вторая за историю МЕТа радиотрансляция и, вместе с рождественской атмосферой Нью-Йорка 30-х, она наверняка несла в себе ощущение настоящего живого чуда. , который на мою просьбу об уроках ответил: «Не вижу в этом необходимости, вам сейчас главное работать.» Меня также прослушал бедный маэстро Мерола из Сан-Франциско, и осыпав меня комплиментами, завел хорошо мне знакомую песню: «Вы так молоды… как я могу рассчитывать на вас… какие у меня гарантии… «И заключил свою речь такими словами: «Сначала сделайте карьеру в Италии, тогда я вас ангажирую». – «Спасибо, – ответила я, огорченным и раздраженным тоном, – от души вас благодарю, но, когда я сделаю карьеру в Италии, вы наверняка мне больше не понадобитесь.»

Я хорошо помню, что в то время не вылезала из кинотеатров, но не из любви к кино, а просто чтобы не сойти с ума от мучительных мыслей о своем неопределенном будущем… Наконец-то пришло время петь «Турандот» с United States Opera Company. Но в последнюю минуту сезон отменили из-за недостатка финансирования. Тогда на моих глазах впали в нищету мои знаменитые коллеги – Гальяно Мазини (бывший на пике популярности), Мафалда Фаверо, Хлоэ Элмо, теноры Инфантино и Скаттолини, баритон Данило Чекки, Никола Росси-Лемени, Макс Лоренц, сестры Конечны, артисты Парижской оперы, бедный маэстро Файлони и другие, чьих имен я уже не помню. Они поспешно организовали концерт, чтобы заработать на обратный путь, и на следующий же день вернулись домой все итальянские певцы, кроме Росси-Лемени, который остался в Нью-Йорке, соблазнившись расплывчатыми обещаниями работы. Надеясь на лучшее, мы с ним занимались вместе в квартире Багарози, потому что у меня дома не было пианино, и Росси-Лемени сказал мне в один прекрасный день: «Меня только что ангажировали на следующий сезон на «Арену ди Верона» [26] Древний амфитеатр в Вероне, который с начала 20-го века используется как сцена для исполнения оперных спектаклей. Из-за специфики акустики пространства, хорошо звучат в нем только мощные голоса. , и я слышал, что Джованни Дзенателло, знаменитый тенор и генеральный директор Арены, никак не может найти Джоконду по своему вкусу. Хочешь, я попрошу его тебя прослушать? Он живет здесь, в Нью-Йорке, и это можно устроить прямо сейчас». Я, естественно, согласилась. В то время слово «Верона» было лишено для меня всякого смысла. Никогда бы не подумала, что в этом городе, который сейчас так мне дорог, будет положено начало самым важным событиям в моей жизни. Позже я расскажу, что именно в Вероне познакомилась со своим будущим мужем, в Вероне состоялся мой первый итальянский триумф, в Вероне меня представили Ренате Тебальди.

Итак, я поехала к Дзенателло и ушла от него с контрактом на «Джоконду» [27] Веристская опера Амилькаре Понкьелли. , с гонораром 40 000 лир [28] Примерно 430 долларов по курсу 2020 года. за представление. Хоть мама и знала, что мы с отцом не купались в роскоши – напротив, еле сводили концы с концами – она во что бы то ни стало захотела вернуться в Нью-Йорк и, чтобы оплатить ей это путешествие, мне пришлось одолжить денег у моего крестного, профессора Леонидаса Лантзуниса, заместителя директора ортопедической клиники Нью-Йорка. Когда я собралась уезжать в Италию, я была вынуждена обратиться к нему снова.

И вот я опять пускаюсь в плавание, как водится с пустым кошельком (у меня было всего 50 долларов, отец не мог дать мне больше), почти без вещей (зимнюю одежду я оставила маме), но – иначе и не скажешь – с огромным багажом надежды и робкой радости, присущей тем, кто чуть ли не с ужасом наблюдает, как материализуется их мечта, казавшаяся несбыточной. 29 июня 1947 года я сошла на берег в раскаленном от жары Неаполе, в сопровождении Росси-Лемени и сеньоры Луизы Багарози, жены Эдоардо, решившей начать карьеру певицы в Италии. Мы оставили чемоданы на складе в Неаполе, собираясь забрать их позже, и налегке отправились поездом в Верону. Мы достали только одно свободное место, и всю ночь просидели на нем, сменяя друг друга, и так и не сомкнув глаз, потому что стоящие нетерпеливо поглядывали на стенные часы в ожидании своей очереди. В день моего прибытия в Верону ко мне в отель «Академия» приехали мой бедный друг Гаэтано Помари, заместитель интенданта [29] Управленческая должность в оперном театре. В ведении интенданта находится широкий круг вопросов, от репертуарной политики до финансового обеспечения постановок. «Арены», и Джузеппе Гамбато, вице-мэр и любитель искусств. Они пригласили меня на ужин в мою честь, который должен был состояться на следующий день. Я, разумеется, согласилась, и там, не прошло и суток после того, как я ступила на итальянскую землю, я пожала руку своему будущему мужу Джованни Баттисте Менегини. Позвольте мне здесь подробно рассказать о встрече с мужчиной моей жизни: эту главу своей истории все женщины вспоминают с особым удовольствием. В то время мой муж жил под одной крышей с бедным Помари, потому что его квартиру конфисковали во время войны; будучи страстным поклонником оперы, он с готовностью принимал участие в долгих дискуссиях, которые всегда предшествовали открытию сезона в Вероне. Накануне моего приезда, он в шутку спросил: «Какую миссию вы возложите на меня по случаю «Джоконды»? Позвольте мне на этот раз отвечать за балерин. – Вот уж нет, – ответили ему организаторы, – ты займешься примадонной, эта американка приезжает завтра, и мы как раз рассчитывали передать ее под твою опеку».