Клэр Малли - Шпионаж и любовь

Ежи Скарбек унаследовал благородное имя, богатую семейную историю и некоторую замкнутость. Скарбекам принадлежали гектары земли, целый ряд домов, ферм, их конюшни были заполнены чистопородными конями, но годам к двадцати пяти увлечение Ежи вином и женщинами, рулеткой и скачками нанесло существенный ущерб его доходам. В 1898 году семья организовала его брак с невероятно богатой, умной и «совершенно красивой» наследницей еврейского банкирского дома [6]. В декабре того же года только что окрещенная Стефания Гольдфедер была принята в одну из старейших дворянских семей Польши. Венчание провели по правилам реформатской церкви [5] Речь идет о швейцарской реформированной кальвинистской церкви. – Прим. перев. , вероятно, приемлемой и для католиков Скарбеков, и для Гольдфедеров, не слишком догматично настроенных иудеев.

Бракосочетание вызвало скандал, но не слишком масштабный. Никто в Варшаве не сомневался в мотивах жениха, и представители общества с понимающими усмешками упоминали Гольдфедеров как «класс финансистов, активно участвующих в материальной реконструкции нашей многострадальной нации» [7]. Евреи, некогда нашедшие приют в польском государстве, подвергались тяжелой дискриминации со стороны российских властей, и, несмотря на существование немногочисленной ассимилированной еврейской интеллигенции, большинство польских иудеев говорили на другом языке, ели другую еду и одевались иначе. Они вызывали любопытство, к ним относились свысока, их избегали. Даже ассимилированные еврейские семьи оставались объектом социального остракизма, и если еврейские врачи и юристы пользовались популярностью, это отчасти объяснялось тем, что те сами устанавливали определенную профессиональную дистанцию. Когда состоялось венчание Ежи и Стефании, представители знати и тех самых «финансовых кругов» пошли своими путями, и у каждой из сторон были серьезные основания хмуриться при размышлении о мотивах другой стороны в этом союзе. Если Ежи женился не столько на Стефании, сколько на ее деньгах, то Стефания вышла замуж за благородное имя Скарбеков. В следующем году Ежи купил огромное поместье в Млоджешине, в восточной части центральной Польши, которое, на его взгляд, соответствовало его статусу женатого человека и было достаточно удалено от докучливых варшавских сплетен [6] Ежи Скарбек упоминается в списке землевладельцев, как хозяин поместья Вечадлов, район Пинчо, где, вероятно, Кристина жила до трех лет, когда семья переехала в Тшебницу. [8].

Гольдфедеры были не менее заносчивы и располагали связями, в основном среди богатых банкиров, торговцев и промышленников. Позднее Кристина со смехом рассказывала, что имена ее кузенов Скарбеков высечены на мраморных плитах в церквях Варшавы, а родственники со стороны Гольдфедеров были известны еще шире, так как их имена красовались на вывесках магазинов самых модных улиц Варшавы. Банк Гольдфедеров располагался в красивом трехэтажном здании с французскими окнами на верхних этажах и балконами, выходящими на широкие улицы центра города [7] Варшавский банк Гольдфедеров располагался на улице Желна, 45, на границе гетто, разрушенного во время войны. . Но у Гольдфедеров также были респектабельные культурные связи. У Стефании было два младших брата. Один женился на сестре Андре Ситроена, автомобильного магната; другой стал почетным консулом Польши в Японии. Их мать, Роза Гольдфедер, бессменный матриарх семьи, жила на широкую ногу между варшавским домом и загородным – Стефания старалась придерживаться того же стиля. Меха и наряды Стефании импортировались из Парижа от Поля Пуаре, плиссированные нижние юбки – из Венеции, от Марио Фортуни. Она, как и королева Виктория, предпочитала парфюм от «Герлен». Туалетную воду ей привозили от Любена, исторического парфюмерного поставщика императрицы Жозефины, а драгоценности для Стефании создавали в фирме «Булгари» в Риме. Ежи Скарбек с пониманием относился к этим демонстрациям. Он тоже любил утонченные вещи: его сапоги для верховой езды от Бантинга «для охоты, поло и прогулок в парке» импортировались из Лондона и Парижа, а тоник для волос с ароматом гвоздичного перца привозили из Вены. Ежи и Стефания вместе путешествовали по Европе в сопровождении целой свиты слуг, коллекционировали визитные карточки и оплачивали огромные счета.

Однако помимо любви к роскоши и глубокого почтения к социальному статусу молодожены имели мало общего. Дело не только в том, что Стефания была еврейкой; она была умной, хорошо образованной, разбиралась в европейской культуре, отличалась добрым сердцем и «все ее уважали и любили» [9]. Согласно одной истории, она позаботилась о дочери семейного повара, заказав для нее протез для ноги, когда обнаружила, что девушка прячется из страха, что ее родители могут потерять работу. Затем она наняла эту девушку, и та служила в доме много лет. Когда молодожены вернулись в Польшу, Стефания хотела жить в покое, читать романы и стихи, слушать музыку. Ее не слишком привлекала жизнь в сельском доме и охотничьи компании, равно как ей не нравились визиты Ежи в казино, но она не могла обрести надежное счастье с супругом, который, в сущности, не уважал ее и не прекращал интрижки с женщинами и после вступления в брак. Но пока внешние приличия соблюдались, а средства были доступны, Ежи не видел причин менять образ жизни ради кого-то другого.

По крайней мере, Стефания исполняла свои обязательства по брачному соглашению. Восстановив семейное состояние, в 1900 году она закрыла список, родив Скарбекам наследника. Однако Ежи был разочарован, так как сын Анджей не обладал его крепким сложением и жаждой жизни. Словно в насмешку над отцом, Анджей не любил верховую езду и предпочитал прятаться в материнских юбках, едва заслышав стук конских копыт; неизвестно, кто пугал его больше – лошадь или всадник. Лишь восемь лет спустя Стефания благополучно родила Кристину. Ее появление на свет вызвало мало интереса; Кристина росла хрупкой, но быстро стала проявлять решительный характер и силу воли, а также привязанность к властному, харизматичному отцу. Ежи считал, что Кристина, в отличие от сына, унаследует эффектную внешность Скарбеков. Он с удовольствием видел в дочери свое отражение, а потому уделял ей много внимания и называл ее своим «Счастьем» и «Звездочкой».

В начале 1912 года, когда Кристине исполнилось три года, Ежи купил другое поместье – Тшебница на лодзинских плоскогорьях, у истоков Вислы. Стефания упоминалась в документах как совладелица нового дома, так как двести тысяч рублей на покупку строения у знаменитого польского оперного певца были заимствованы из состояния Гольдфедеров. Дом в Тшебнице был выстроен в традиционном стиле из глазированного кирпича; он был длинным и низким, с колонным портиком, рядом с которым собаки хозяев приветствовали гостей, «их энергичные лапы оставляли следы песка на одежде» [10].