Свен Беккерт - Империя хлопка. Всемирная история

На протяжении девятисот лет, с 1000-го по 1900 год, хлопок был самой важной отраслью производства в мире. Хотя сегодня он уступил это место другим отраслям, хлопок по-прежнему важен для занятости и мировой торговли. Он настолько широко распространен, что в 2013 году в мире было произведено как минимум 123 млн тюков хлопка, каждый из которых весил около четырехсот фунтов, – этого достаточно, чтобы изготовить по двадцать футболок на каждого жителя Земли. Если поставить эти тюки друг на друга, они образовали бы башню высотой сорок тысяч миль; положенные горизонтально, тюки полтора раза охватят земной шар. Земля испещрена огромными хлопковыми плантациями – от Китая до Индии и США, от Западной Африки до Центральной Азии. Производимые ими необработанные волокна, плотно упакованные в тюки, по-прежнему развозятся по всему миру на фабрики, где заняты сотни тысяч рабочих. Готовая продукция затем продается везде, от далеких деревенских лавок до Walmart. Возможно, хлопок является одним из очень немногих произведенных человеком товаров, которые доступны практически везде, свидетельствуя о произошедшем в условиях капитализма ошеломляющем увеличении человеческой производительности труда и потребления. Как очень точно говорилось в недавней рекламной кампании в США: «Хлопок – это ткань нашей жизни» [4] “Monthly Economic Letter: U.S. and Global Market Fundamentals,” Cotton Incorporated , доступ 23 января 2013 г., http://www.cottoninc.com/corporate/Mar-ket-Data/MonthlyEconomicLetter/; “The Fabric of Our Lives,” http://www.thefabricofourlives.com/. .

Если сможете, представьте на минуту мир без хлопка. Вы просыпаетесь утром на кровати, покрытой мехом или соломой. Ваша одежда сделана из шерсти или, в зависимости от климата и вашего достатка, из льна или даже шелка. Из-за того, что вашу одежду трудно стирать и потому, что она очень дорогая или, если вы сделали ее сами, очень трудоемкая, вы редко ее меняете. Она дурно пахнет и царапается. Она в основном одноцветная, так как, в отличие от хлопка, шерсть и прочие натуральные волокна не слишком хорошо принимают краску. При этом вы окружены овцами: для производства шерсти, эквивалентной по количеству урожаю хлопка, потребовалось бы примерно семь миллиардов овец. Этим семи миллиардам овец потребовалось бы 700 млн гектаров земли для пастбищ, что примерно в 1,6 раза превышает площадь Евросоюза [5] По сведениям “Fast Facts… About American Wool,” American Sheep Industry Association от 10 марта 2013 г., http://www.sheepusa.org/get_file/file_id/5ab52656e6d6e32821aa9f177bf05876, средний вес овечьей шерсти (с одной овцы в год) в США составляет 7,3 фунта. Общий вес мирового урожая хлопка был разделен на это число для определения количества овец, которые смогли бы произвести такое же по весу количество шерсти. Government of South Australia, “Grazing livestock— a sustainable and productive approach,” Adelaide & Mt Lofty Ranges Natural Resource Management Board, доступ 10 марта 2013 г., www.amlrnrm.sa.gov.au/Portals/2/landholders_info/grazing_web.pdf; “European Union,” CIA – The World Factbook, от 16 марта 2013 г., https://www.cia.gov/library/publications/the-world-factbook/geos/ee.html. В соответствии с первым источником принимается, что на одном гектаре может содержаться десять яловых овец, если для выпаса доступно двенадцать месяцев в году. Эти данные использовались для подсчета площади земли, необходимой для содержания семи миллиардов овец, а затем эта величина сравнивалась с площадью ЕС, по сведениям CIA World Factbook равной 4 324 782 км2. .

Все это трудно себе представить. Но на участке земли в западной оконечности Евразийского континента такой мир без хлопка долго был нормой. Это была Европа. До XIX столетия хлопок, хотя и был известен, но был мало распространен в европейском текстильном производстве и потреблении.

Как получилось, что часть света, меньше всего имевшая отношение к хлопку – Европа – создала империю хлопка и стала в ней доминировать? Любой разумный наблюдатель, скажем, в 1700 году ожидал бы, что мировое производство хлопка по-прежнему будет сосредоточено в Индии или, возможно, в Китае. Несомненно, до 1780 года эти страны производили во много раз больше хлопка-сырца и хлопкового текстиля, чем Европа и Северная Америка. Но затем ситуация изменилась. Европейские капиталисты и государства поразительно быстро переместились в центр хлопковой отрасли. Они использовали свое новое положение для запуска промышленной революции. Китай и Индия, как и многие другие части мира, все в большей степени становились подданными империи хлопка, центр которой находился в Европе. Эти европейцы потом использовали свою динамичную хлопковую промышленность в качестве площадки для создания других отраслей; несомненно, хлопок стал трамплином для более широкой промышленной революции.

Эдвард Бейнс, владелец газеты в Лидсе, в 1835 году назвал хлопок «явлением, не имеющим аналогов в анналах промышленной истории». Он утверждал, что анализ этого явления «в большей степени достоин трудов исследователя», чем изучение «войн и династий». Я согласен. Мы увидим, как, следуя за хлопком, мы придем к истокам современной мировой промышленности, быстрого и непрерывного экономического роста, гигантского увеличения производительности труда и потрясающего социального неравенства. Историки, обществоведы, политики и идеологи всех сортов пытались разобраться в этих истоках. Особенно мучительным является вопрос о том, почему после многих тысячелетий медленного экономического роста несколько ветвей человеческого рода в конце XVIII века внезапно стали намного богаче. Ученые сегодня называют эти несколько десятилетий «великим расхождением» – началом широких различий, которые до сих пор задают структуру нашего мира, различий между индустриальными и неиндустриальными странами, между колонизаторами и колониями, между мировым Севером и мировым Югом. С легкостью делаются широкие утверждения, одни глубоко пессимистичные, другие обнадеживающие. В этой книге, однако, я следовал глобальному и фундаментально историческому подходу к этой загадке: я начинаю с исследования отрасли, возникшей в самом начале «великого расхождения» [6] Edward Baines, History of the Cotton Manufacture in Great Britain (London: H. Fisher, R. Fisher, and P.Jackson, 1835), 5–6; см.: Kenneth Pomeranz, The Great Divergence: China, Europe, and the Making of the Modern World Economy (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 2000); Кеннет Померанц, Великое расхождение. Китай, Европа и создание современной мировой экономики (Москва: Издательский дом “Дело”, 2017). .

Сосредоточение на хлопке и его очень конкретном и часто жестоком развитии ставит под сомнение объяснения, которые слишком многие наблюдатели склонны принимать как данность. Разумеется, такой подход оспаривает некоторые недавние и не совсем недавние утверждения: что бурное экономическое развитие Европы можно объяснить более рациональными религиозными представлениями европейцев, их традициями Просвещения, климатом, в котором они жили, географией континента или такими благотворными институтами, как Банк Англии, или верховенством закона. Такие фундаментальные и зачастую неизменяемые атрибуты, однако, не могут объяснить постоянно изменяющуюся структуру капитализма. Часто они еще и ошибочно определены. Первая индустриальная страна, Великобритания, едва ли была столь либеральным, бережливым государством с надежными, но беспристрастными институтами, как это часто изображается. Напротив, это была империалистическая нация с гигантскими военными расходами, почти постоянно воевавшая, с могущественной и агрессивной бюрократией, высокими налогами, с бешено растущим государственным долгом и протекционистскими тарифами, – и она определенно не была демократической. Не работают и объяснения, заостряющие внимание исключительно на конфликтах между социальными классами определенных регионов или стран. Эта же книга, напротив, охватывает глобальную перспективу, показывая, как европейцы объединили мощь капитала и мощь государства с тем, чтобы силой выковать мировой производственный комплекс, а затем с помощью капитала, мастерства, сетей и связанных с хлопком институтов положить начало бурному развитию технологий и росту благосостояния, определяющего современный мир. Изучая прошлое капитализма, эта книга излагает историю капитализма в действии [7] Jared Diamond, Guns, Germs, and Steel: The Fates of Human Societies (New York: Norton, 1998); Джаред Даймонд, Ружья, микробы и сталь. Судьбы человеческих обществ (Москва: АСТ, 2009); David Landes, The Wealth and Poverty of Nations: Why Some Are So Rich and Some So Poor (New York: W. W. Norton, 1998); Niall Ferguson, Civilization: The West and the Rest (New York: Allen Lane, 2011); Ниал Фергюсон, Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мира (Москва: АСТ, 2014); Robert Brenner, “Agrarian Class Structure and Economic Development in Pre-Industrial Europe,” Past and Present , no. 70 (February 1976): 30–75; Robert Brenner, “The Agrarian Roots of European Capitalism,” Past and Present , no. 97 (November 1982): 16–113; E. P. Thompson, The Making of the English Working Class (New York: Pantheon, 1963). .