Свен Беккерт - Империя хлопка. Всемирная история

И как только создание промышленного капитализма, начавшееся в Великобритании в 1780-е годы и затем, в первые десятилетия XIX века, распространившееся по Европе и Соединенным Штатам, дало огромную силу этим государствам и капитализму в этих государствах, оно прорастило зерна дальнейшего преобразования в империю хлопка. Когда промышленный капитализм распространился, капитал сам по себе оказался привязанным к конкретным государствам. И по мере того, как государство принимало на себя все более центральную роль и становилось самым стабильным, мощным и быстрорастущим институтом, труд также рос в размерах и влиянии. Зависимость капитализма от государства, зависимость государства от его населения придавали силу рабочим, которые дни и ночи на фабриках создавали этот капитал. Ко второй половине XIX столетия рабочие начали объединяться в коллективные организации – профессиональные союзы и политические партии, и медленно, на протяжении многих десятилетий, начали улучшать оплату и условия труда. Это, в свою очередь, увеличило производственные издержки, создав возможности для более дешевого производства в разных частях мира. К концу двадцатого века модель промышленного капитализма переместилась в другие страны и была принята их модернизирующимися городами. В результате хлопковая промышленность покинула Европу и Новую Англию и вернулась к своим истокам на мировом Юге.

У кого-то может возникнуть вопрос, почему сделанные здесь утверждения в отношении империи хлопка не применяются к другим товарам. Ведь европейцы с 1760-х годов широко торговали в тропической и субтропической областях мира многими товарами, включая сахар, рис, резину и индиго. Однако в отличие от этих товаров хлопок имел две трудоемкие стадии производства: одну в поле, другую – на фабрике. Сахар и табак не создали крупного промышленного пролетариата в Европе. Хлопок его создал. Табак не привел к подъему новых крупных производственных предприятий. Хлопок привел к этому подъему. Выращивание и обработка индиго не создали огромных новых рынков для европейских производителей. Хлопок создал такие рынки. Выращивание риса в Америке не привело к взрывному росту одновременно и рабского, и наемного труда. Хлопок привел к такому росту. В результате хлопок распространился по миру новым способом, невиданным ни в одной из других отраслей. Этот новый способ связал континенты вместе, хлопок обеспечивает ключ к пониманию и современного мира, и характерного для него великого неравенства, и долгой истории глобализации, и постоянно меняющейся политэкономии капитализма.

Одной из причин того, что важность хлопка трудно заметить, является то, что она часто заслоняется в нашем коллективном сознании образами угольных шахт, железных дорог и гигантских металлургических заводов – более ощутимыми, более весомыми проявлениями промышленного капитализма. Слишком часто мы игнорируем сельскую местность, сосредотачиваясь на городах, сосредотачиваясь на чудесах современной промышленности в Европе и Северной Америке, игнорируя связь этой самой промышленности с производителями сырья и рынками во всех уголках мира. Слишком часто мы предпочитаем стирать факты рабства, экспроприации и колониализма из истории капитализма, стремясь к более благородному, чистому капитализму. У нас есть тенденция думать о промышленном капитализме как о преимущественно мужском деле, хотя империю хлопка в значительной степени создал женский труд. Капитализм был во многих отношениях освободительной силой, основанием для многого в современной жизни; мы инвестировали в него, не только экономически, но и эмоционально и идеологически. Неприятную правду иногда проще проигнорировать.

Наблюдатели XIX века были осведомлены о роли хлопка в преобразовании мира. Некоторые отдавали должное удивительной силе преобразования новой глобальной экономики. Как весьма восторженно заявил в 1860 году Cotton Supply Reporter : «Хлопок очевидно был предназначен для того, чтобы лидировать среди многочисленных объектов нынешнего века, движущих человеческую цивилизацию… Хлопок вместе со связанной с ним коммерцией стал одним из многих современных «чудес света»» [9] Cotton Supply Reporter , no. 37 (March 1, 1860): 33. .

Когда вы рассматриваете хлопчатник, он не кажется похожим на чудо света. Скромный и незаметный, он бывает различных форм и размеров. До создания европейской империи хлопка разные люди в разных частях мира выращивали растения, довольно непохожие друг на друга. В Южной Америке в основном росло G. barbadense , маленькое кустистое деревце, на котором распускались желтые цветки и которое давало хлопок с длинными волокнами. Напротив, в Индии фермеры выращивали G. arboretum , кустарник около шести футов высотой с желтыми или пурпурными цветами, который давал хлопок с короткими волокнами. К середине XIX столетия в империи хлопка доминировал один тип – G. hirsutum, известный также как американский «апленд». Это растение, происходящее из Центральной Америки, в соответствии с описанием Эндрю Юра, сделанным в 1836 году, «поднималось на высоту двух или трех футов, затем разделялось на покрытые волосками ветви. Листья, трех- или пятилопастные, на нижних поверхностях также имеют волоски. Верхние листья сплошные и имеют форму сердца; стебельки бархатистые. Цветы возле концов ветвей большие и довольно блеклые по цвету. Коробочки овальные, четырехчастные, почти такие же большие, как яблоко, и дают очень тонкое шелковистое хлопковое волокно, которое весьма ценится в коммерции» [10] Andrew Ure, The Cotton Manufacture of Great Britain Systematically Investigated, and Illustrated by 150 Original Figures , vol. 1 (London: Charles Knight, 1836), 67–68. .

Это пушистое белое волокно – центр этой книги. Растение само по себе не составляет истории, но если мы внимательно послушаем, то оно расскажет нам о людях со всего света, которые провели всю свою жизнь рядом с хлопком: индийские ткачи, рабы в Алабаме, греческие городские торговцы в дельте Нила, высокоорганизованные ремесленники в Ланкашире. Империя хлопка была построена их трудом, воображением и мастерством. К 1900 году 1,5 % населения Земли – миллионы мужчин, женщин и детей – были заняты в этой отрасли, выращивая, транспортируя или производя хлопок. Эдвард Аткинсон, массачусетский хлопковый промышленник середины XIX века, был в основном прав, когда обращал внимание на то, что «нет другого продукта, который в прошлом имел бы столь сильное и пагубное влияние на историю и институты земельных отношений; и, возможно, нет другого продукта, от которого в большей степени могло бы зависеть будущее материальное благополучие». Аткинсон говорил о США и их истории рабства, но его утверждение может быть отнесено ко всему миру в целом [11] Bruno Biedermann, “Die Versorgung der russischen Baumwollindustrie mit Baum-wolle eigener Produktion” (PhD dissertation, University of Heidelberg, 1907), 4; Edward Atkinson, Cotton: Articles from the New York Herald (Boston: Albert J. Wright, 1877), 4. .