Джузеппе Боффа - СССР: от разрухи к мировой державе. Советский прорыв

XIII съезд РКП(б) (май 1924 г.) очень осторожно ознакомил со знаменитым «завещанием» Ленина и его требованием лишить Сталина должности генерального секретаря. Документ не был зачитан на пленарном заседании: его сообщили отдельным делегациям вместе с рекомендацией Центрального Комитета не давать хода предложению и сохранить содержание письма в тайне. Прошло полтора года, как Ленин написал его. Зиновьев и Каменев выступили в защиту деятельности Сталина. Он сохранил свой пост и благополучно миновал опасную стремнину. Правда, он еще не был истинным вождем партии. Второй раз подряд с докладом на съезде выступал Зиновьев. Второй был и последним. Восхождение Сталина с этого момента было неудержимым. Рассмотрим поближе фигуру, которой будет суждено почти 30 лет безраздельно господствовать на советской политической сцене.

Родившийся в грузинском городке Гори Иосиф Виссарионович Джугашвили представлял собой личность, достаточно отличавшуюся от остальных главных большевистских вождей. Следует сказать, что за бурную историю большевизма круг наиболее близких соратников Ленина менялся не раз. Сталин вошел в этот круг довольно поздно. Он почти не жил в эмиграции. Путь политического формирования он прошел в подпольных партийных организациях России. В Центральный Комитет он был не избран, а кооптирован в 1912 г. В великих общественных битвах 1917 г. он никак себя не проявил, и лишь созданная позже его пропагандой легенда утверждала, что во всех внутрипартийных дискуссиях он всегда и неизменно становился на сторону Ленина.

В центральных органах Советского государства Сталин укоренился в годы гражданской войны. В тот период он выполнил несколько поручений на фронтах, в результате чего возникли те конфликты с Троцким, которые предвещали ненависть, разделившую этих двух деятелей. С 1919 г., после смерти Свердлова, он стал единственным из партийных руководителей, кто одновременно входил в состав двух высших органов партии: Политбюро и Оргбюро. В это же самое время он возглавлял Народный комиссариат по делам национальностей, а с 1920 г. еще и Рабкрин. Это не означает, что он был влиятельнее других. Несомненно, он был менее известен и популярен. Неважный оратор, он не принадлежал к пламенным трибунам, поражавшим воображение голодных и мятущихся толп. Немногословный, он не ввязывался и в крупные публичные дебаты, которые происходили тогда в партии: на съездах он выступал лишь с докладами по вопросам, связанным с его должностными обязанностями.

Тем более характерно его появление и активное участие там, где принимаются действительно важные решения. Это вносит поправку в образ, созданный позже Троцким и его сторонниками, по высказываниям которых в те годы он был безликим, никому неведомым, второстепенным работником. Правильнее будет сказать: мало бросающимся в глаза. Рисуя такой образ, Троцкий воевал тем самым с еще более лживой легендой, многие годы спустя пущенной в ход апологетами Сталина: легендой, согласно которой Сталин наряду с Лениным был главным творцом революции. Троцкий явно недооценивал Сталина. Он даже считал Сталина ленивым. Как раз в начале конфликта Троцкий назвал его «самой выдающейся посредственностью партии». Это – жестокая ошибка: Сталин не был посредственностью. «Мы практики», – не раз говорил Сталин о себе и тогда, и много лет спустя; слово «практики» он, однако, брал в кавычки с саркастическим оттенком человека, взявшего реванш. Ленин, конечно, не обманывался, когда расценил его – правда, даже и он с чересчур большим запозданием – как «выдающегося» и опасного вождя.

Нельзя, на мой взгляд, согласиться и с мнением такого вдумчивого исследователя, как Карр, когда он видит в Сталине «самого безликого из великих исторических персонажей». В ходе дальнейшего рассказа мы убедимся в том, насколько велико было трагическое влияние его личности на ход событий. Безликой была скорее его манера выступать в первой трудной фазе восхождения к абсолютной власти. Микоян, один из тех, кто поддерживал его во внутрипартийной борьбе фракций, рассказывает, что на XII партконференции (август 1922 г.) Сталин, только недавно ставший генеральным секретарем, держался «подчеркнуто в тени», причем, конечно же, не столько из «скромности», сколько из соображений «тактики». Это помогает понять, почему, опасаясь утверждения нового Бонапарта, другие руководящие деятели смотрели скорее на Троцкого, нежели на Сталина.

Ленин не ошибся и насчет оценки его человеческих черт. Сталин был груб, жесток, коварен. Интрига, притворство, месть – таковы «инструменты», которыми он умел пользоваться, как никто, лишь изредка позволяя уловить мотивы, определявшие его поведение. Мало кто подозревал, до какой степени жестокости он способен дойти. Когда после смерти Сталина это подтвердили его самые близкие соратники, которые тем самым повторили то, что раньше говорили его побежденные противники, многие испытали ужас и изумление. Не нашлось между тем никого, кто смог бы привести доводы, опровергающие эту характеристику. Скопилось, не говоря уже о ленинском «завещании», слишком много и слишком разных свидетельств, рисующих именно такой портрет; некоторые восходят к дореволюционному периоду. Облика не меняют и слабые, хотя вполне понятные, попытки дочери оправдать отца, она, кстати, сама напоминает, что наряду с грубостью Сталин умел «завоевывать людей». И однако же, если мы поставим на этом точку, его образу будет недоставать чего-то такого, что необходимо для понимания его судьбы. Сталин был незаурядным политиком: это вынуждены были признать сначала его противники по партии, а они отнюдь не были новичками в политике, затем его партнеры по международным контактам, которых еще менее можно заподозрить в политической неопытности.

Сталин, пожалуй, раньше других выступил как фракционный деятель. Один оратор от оппозиции рассказал на X съезде, что во время дискуссии о профсоюзах в 1921 г. Сталин раздавал представителям печати сообщения о внутрипартийной борьбе, напоминавшие сводки военных действий. Микоян, в ту пору совсем еще молодой руководитель партийной организации Нижнего Новгорода, рассказывает, что в январе 1922 г. Сталин вызвал его в Москву и послал с тайным заданием в Сибирь. Он должен был не допустить избрания сторонников Троцкого делегатами на предстоящий XI съезд партии. Между тем Троцкий в тот период, после того как были улажены разногласия предыдущего года, вовсе не конфликтовал с остальными членами руководства.

Если принять во внимание, что и Сталин в тот период не обладал еще всей той властью, какую получил впоследствии, то мы получим первое представление о методах, которые он готовился применить в предстоящей борьбе. Одних этих методов было бы, однако, недостаточно, чтобы обеспечить победу. Справедливо отмечалось уже, что Сталин лучше, чем любой другой из большевистских вождей, «отдавал себе отчет» в том, какие тенденции начали утверждаться в партии и Советском государстве после гражданской войны. На мой взгляд, можно сказать больше. Сталин был не только тем эмпириком, каким его постоянно описывали; исходя из понимания этих тенденций, он выработал собственную оригинальную политическую концепцию, которую и сумел искусно и постепенно навязать другим в условиях кризиса, охватившего революцию после 1921 г.