Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

Ульбрихт не упустил ни одной детали. Те, кто хорошо знал Ульбрихта, редко видели его таким спокойным и довольным.

Ульбрихт бесстрастно рассказывал послу Первухину о последних приготовлениях. Товарищ Ульбрихт, с молодости обладавший организаторскими способностями, был в своей стихии. Он говорил, не пользуясь записями, поскольку обладал феноменальной памятью. Несмотря на достаточно большую активность, по его мнению, западные спецслужбы пока ничего не заподозрили и не планировали контрмер. Первухин должен сообщить Хрущеву, сказал Ульбрихт, что операция осуществляется в соответствии с запланированным графиком.

Хрущев был вынужден констатировать, что массовое бегство из Восточной Германии достигло чудовищных размеров: десять тысяч беженцев в неделю, и бывали дни, когда число беженцев достигало двух тысяч человек. Позже советский лидер вспоминал, как он пришел к решению дать согласие на закрытие границы. «ГДР должна была справиться с врагом, который был очень влиятельным в экономическом отношении и потому очень привлекательным для граждан ГДР… Получающаяся в результате утечка рабочих создавала просто катастрофическую ситуацию в ГДР, которая и так страдала от нехватки рабочих рук, не говоря уже о квалифицированной рабочей силе. Если бы это продолжалось и дальше, я не могу сказать, что бы могло произойти».

Хрущев был вынужден выбирать между действием, которое свидетельствовало не в пользу коммунизма, и отказом действовать, что могло привести к утрате советского контроля над Восточной Европой. Он потратил много времени, пытаясь найти выход. Что надо сделать, размышлял советский лидер, чтобы остановить массовое бегство молодых немцев в Западную Германию? Какие следует создать условия, которые позволят государству остановить непрекращающийся поток беженцев?

Он понимал, что критики, «особенно в буржуазном обществе», скажут, что Советский Союз удерживает восточногерманских граждан против их желания. Люди будут говорить, что «врата социалистического рая охраняются вооруженными войсками». После долгих раздумий Хрущев пришел к выводу, что закрытие границы «необходимая, но временная мера». Однако советский лидер был уверен, что этой проблемы вполне могло не быть, если бы Ульбрихт активнее выявлял «духовный и материальный потенциал, накопленный диктатурой пролетариата».

Но это утопия, а Хрущев имел дело с реальным миром. Он понимал, что Восточная Германия, наряду с другими восточноевропейскими сателлитами Советского Союза, должна «когда-нибудь достигнуть уровня духовного и материального развития, при котором будет возможно соперничать с Западом». Он был вынужден честно сказать себе: нет способа достаточно быстро поднять восточногерманскую экономику, остановить поток беженцев и предотвратить крах Восточной Германии перед лицом такого подавляющего материального превосходства Западной Германии.

Удержание – вот единственный выход из создавшегося положения.

Меньше чем за тридцать шесть часов до начала операции советский маршал, герой войны Иван Конев впервые встретился с Ульбрихтом. Для обеспечения дисциплины и успеха операции Хрущев назначил Конева главнокомандующим группой советских войск в Германии, а генерала Ивана Якубовского, который занимал этот пост, сделал первым заместителем Конева [61] После стабилизации обстановки в апреле 1962 года Якубовский был вновь возвращен на должность главнокомандующего группой советских войск в Германии. .

Со стороны Хрущева это был символичный жест. Один из выдающихся людей в советской истории вновь возвращался в Берлин, чтобы дать ответный бой.

В свои шестьдесят три года Конев был высоким, энергичным мужчиной с гладко выбритой головой и голубыми насмешливыми глазами. Во время Второй мировой войны его войска, освободив Восточную Европу, ворвались в столицу Германии с юга и, вместе с солдатами маршала Жукова, одержали победу над нацистами в кровавой битве за Берлин в мае 1945 года. За проявленный героизм он был награжден шестью орденами Ленина, ему дважды присваивалось звание Героя Советского Союза, и он был первым главнокомандующим объединенными вооруженными силами стран Варшавского договора.

Он, как самый подходящий для выполнения такого рода задач, руководил подавлением восстания в Будапеште в 1956 году; в результате погибло две с половиной тысячи венгерских граждан и семьсот советских солдат. Приблизительно двести тысяч венгров сбежали из страны. Хрущев помнил о том, как Конев во время войны обходился с немцами, и понимал, что маршал не станет отказываться от самых кровавых решений.

Ближе к концу Второй мировой войны Конев преследовал немецкую дивизию, отступившую в село Шендеровка. Окружив село, чтобы не дать немецким солдатам, нашедшим там убежище в надежде переждать пургу и отдохнуть, ускользнуть от преследования, Конев сбросил на Шендеровку зажигательные бомбы. Его танки Т-34 носились взад и вперед по равнине и сотнями давили отступающих из Шендеровки немцев. Рассказывали, что казацкие кавалеристы рубили последних оставшихся в живых саблями, даже отрубая поднятые руки тех, кто сдавался. Солдаты Конева убили приблизительно двадцать тысяч немцев [62] «Сотни кавалеристов рубили немцев саблями и крушили их так, как никогда еще не крушила врага кавалерия. Брать пленных было некогда. Это была бойня, которую ничто не могло остановить, пока она не закончится. На небольшом участке было перебито более 20 тысяч немцев» ( Верт Александр . Россия в войне 1941–1945). .

Хрущев рисковал, отправляя такого непримиримого командира в Восточную Германию всего за несколько дней до якобы секретной операции. Накануне генерал Якубовский пригласил офицеров связи, представителей трех западных союзников, в Берлин на встречу со своим преемником.

«Господа, моя фамилия Конев, – сказал генерал сиплым голосом. – Вы, вероятно, слышали обо мне».

Конев с удовольствием отметил удивление, появившееся на лицах западных союзников, после того, как переводчики перевели им его слова. «Вы аккредитованы при главнокомандующем группой советских войск в Германии, – продолжал Конев. – Ну а теперь я главнокомандующий, значит, с этого момента вы прикомандированы ко мне». Он попросил, чтобы они сообщили своим начальникам о его назначении и о том, что его товарищ, генерал Якубовский, будет его первым заместителем.

Конев спросил, есть ли у них вопросы. После небольшой паузы американский и британский офицеры передали поздравление с назначением от лица своих начальников. А французский офицер сказал, что не может этого сделать, поскольку его начальник не знает ни о появлении Конева, ни о его назначении на пост главнокомандующего.