Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

Советский сопровождающий объяснил атташе, что ракеты снабжены ядерными боеголовками. Советы даже смоделировали ядерное облако над гипотетическим вражеским расположением в поселке Кубинка, западнее Москвы.

А 30 августа Хрущев объявил о прекращении трехлетнего моратория на испытания ядерного оружия, и уже через два дня Советский Союз возобновил испытания в атмосфере, и взрывы в Семипалатинске были услышаны во всем мире.

«Черт побери, опять началось», – простонал еще не пришедший в себя после дневного сна президент Кеннеди, когда ему сообщили об этом.

30 августа президент встретился с военными советниками, чтобы обсудить возможный ответ. Бобби, брат президента, пребывал в мрачном настроении. Он считал, что «русские уверены, что, если они могут сломить нашу волю в Берлине, мы уже никогда не будем ни на что способны и они выиграют поединок в 1961 году… Русские, очевидно, планируют запугать и подчинить себе мир».

Бобби напомнил слова Чипа Болена, сказанные им в начале 1961 года: «В этом году русские ближе всего подойдут к ядерной войне». После совещания, когда президент Кеннеди спросил брата, о чем он думает, Бобби ответил: «Хочу сбежать».

«Сбежать?» – растерянно переспросил президент.

«Сбежать с планеты», – ответил Бобби.

Бобби пошутил, что его советник Пол Корбин высказал предположение, будто на выборах 1964 года они с братом будут соперниками, но он этого не хочет.

Уже не в первый раз вице-президент был недоволен заданием, полученным от президента. Кеннеди хотел, чтобы он вместе с генералом Люсиусом Клеем отправился в Берлин для укрепления морального духа жителей города. Прошло всего пять дней с закрытия границы, и Джонсон моментально понял, что то, чего, по сути, не хватает миссии, с лихвой восполняется опасностью.

Всего несколькими месяцами ранее после провала операции в заливе Свиней Кеннеди попросил Джонсона принять на своем ранчо LBJ, «Линдон Бэйнс Джонсон», западногерманского канцлера Конрада Аденауэра. Теперь, когда 17 августа Кеннеди позвонил и обратился с просьбой отправиться в Берлин, Джонсон спросил: «Это необходимо?»

«Да, необходимо», – тоном, не вызывающим сомнений, твердо сказал Кеннеди. Сам президент не должен был мчаться в Берлин сразу по получении письма от Брандта, это было бы неправильно. Он должен был оповестить мир, что Соединенные Штаты не намерены оставлять Западный Берлин, и в то же время не хотел вызывать ответную реакцию со стороны Советов. Кеннеди не мог публично выразить свои истинные чувства, то облегчение, которое он испытал, узнав, что коммунисты закрыли границу, и не хотел излишне громко возмущаться произволом Советов.

Джонсон особенно энергично стал отказываться от этой миссии, когда узнал, что должен принимать парад полутора тысяч американских пехотинцев в полном вооружении и с боевой техникой, направленных дополнительно в Западный Берлин для усиления находившихся там двенадцати тысяч союзнических солдат. Джонсон понимал, что столь незначительные дополнительные силы не могут оказать решающего значения для защиты жителей Западного Берлина, но само их появление чревато риском.

«Почему именно я? – спросил Джонсон у помощника Кеннеди Кенни О’Доннелла. – Начнутся боевые действия, и я окажусь в самом центре борьбы».

После уговоров вице-президент согласился отправиться в Берлин вместе с Клеем, который более спокойно отреагировал на просьбу президента.

Во время ночного полета на лайнере «Боинг-707» Клей надоедал Джонсону своими рассказами о подвигах, совершенных им в Берлине в 1948 году. Это по его инициативе был организован «воздушный мост», сказал он Джонсону. Это он, единолично начав операцию, вовлек в нее президента Трумэна. Клей объяснил Джонсону, исходя из собственного опыта, что единственный способ иметь дело с русскими, – это противостоять им.

«Я бы взорвал стену, если бы был президентом», – сказал Клей Джонсону. По его мнению, корейской войны вполне можно было избежать, если бы Соединенные Штаты показали Советам, что готовы действовать еще более решительно, чем в Берлине, когда Трумэн отказался от предложения Клея направить по автостраде танковую колонну, чтобы продемонстрировать решимость США выполнять свои обязательства.

Ничто не могло лучше показать, с каким нетерпением ждали жители Западного Берлина подтверждения того, что Соединенные Штаты полны решимости защищать их, чем встреча, устроенная Джонсону и Клею в аэропорту Темпельхоф, сыгравшем свою роль во время блокады Западного Берлина [77] Темпельхофское поле, на котором был построен аэропорт Темпельхоф, раньше служило плацем для строевой подготовки. В 1909 году Орвилл Райт представил здесь свой летательный аппарат, проводил показательные полеты и установил несколько рекордов. После сдачи аэропорта в эксплуатацию 6 апреля 1926 года был совершен первый регулярный рейс авиакомпании «Люфтганза» в Цюрих. В 1927 году к аэропорту Темпельхоф – первому в мире – была подведена линия U-Bahn. В апреле 1945 года аэропорт Темпельхоф был оккупирован советскими войсками, а 4 июля передан американцам. Самолеты взлетали и садились в Темпельхофе каждые девяносто секунд. Благодаря американскому пилоту Гейлу Хелворсену, который при посадке в Темпельхофе сбрасывал для берлинских детей из окна кабины сладости на парашютиках из носовых платков, самолеты, работавшие на берлинском воздушном мосту, стали называть «конфетными бомбардировщиками». .

Кем были эти двое? Вице-президентом, практически не имевшим влияния, и отставным генералом, но оркестр полиции сыграл «Знамя, усыпанное звездами» [78] Государственный гимн Соединенных Штатов Америки. Текст взят из поэмы «Оборона форта Макгенри», написанной в 1814 году Фрэнсисом Скоттом Ки, тридцатипятилетним адвокатом и поэтом-любителем. Автор музыки Джон Стаффорд Смит, британский историк музыки, композитор, органист и певец, который в 1766 году написал шутливый гимн «Общества Анакреона», объединявшего лондонских музыкантов. В 1889 году песня стала официально использоваться в военно-морских силах США, в 1916 году в Белом доме, а 3 марта 1931 года резолюцией конгресса была объявлена национальным гимном. , был произведен салют из орудий семи американских танков, и сто тысяч жителей Западного Берлина радостными криками выражали свой восторг.

В Белом доме был составлен текст речи, которую должен был в Берлине произнести Джонсон. «Разделенные, вы не приходили в смятение. Вы не падали духом перед лицом угроз. Сегодня, в очередной критический момент, ваше мужество дает надежду всем, кто мечтает о свободе».

Выступая в тот же день в сенате Западного Берлина, Джонсон сказал: «Мы, американцы, обещали способствовать выживанию и творческому будущему этого города и поддерживать свое обязательство, как наши предки при образовании Соединенных Штатов, «своей жизнью, своим состоянием и своей незапятнанной честью». Это заключительные слова нашей Декларации независимости».