Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

Аденауэр проявил дальновидность. Его Западная Германия осталась невредимой и входила в НАТО. Не было никакого смысла отрицать тот факт, что Восточный Берлин попал в руки коммунистов. Сейчас для него не было ничего важнее, чем одержать победу на выборах 17 сентября и не допустить, чтобы страной управляли социалисты.

Смирнов, в обычной советской манере, уговаривал канцлера и угрожал ему.

Он говорил о том, насколько конструктивно Москва работает с Аденауэром, одновременно напомнив канцлеру о роли Германии в двух последних мировых войнах и о том, что сейчас она предпринимает, по его словам, воинственные действия и наращивает вооружение.

Во время встречи с советским послом Аденауэр не стал осуждать Советы и Хрущева. Наоборот, он похвалил ум и дальновидность Хрущева, тепло вспомнил последнюю встречу с советским лидером, выразил «настоятельное желание» дружить с Советским Союзом и сказал, что нацелен на победу на выборах 17 сентября.

Он упомянул о Берлине всего один раз, в связи с выборами. «Здесь мы имеем дело с ухудшающейся, очень неприятной ситуацией, которую необходимо решать извне, – сказал Аденауэр Смирнову. – Я был бы весьма благодарен, если бы советское правительство сумело исправить ситуацию мирным путем». Аденауэр заявил, что волнуется и «откровенно боится», что события в Берлине и советской зоне «при определенных условиях могут привести к кровопролитию». «Я буду признателен, если советское правительство не допустит, чтобы такое произошло».

Если в отношении Советов Аденауэр был сама сдержанность, то совсем иначе он вел себя по отношению к политическому противнику, Вилли Брандту. Аденауэр понимал, что закрытие границы осложнит его отношения с избирателями. Кроме того, он понимал, что огромное большинство задается вопросом, не слишком ли он стар и достаточно ли крепок, чтобы руководить страной, что Брандт со своими социал-демократами будет придерживаться более приемлемой политики. Он надеялся, что избиратели сравнят все это с тем, что ему удалось сделать в рамках западного альянса – достигнуть стабильности в Западной Германии и процветающей экономики.

Прошло меньше сорока восьми часов после закрытия коммунистами границы, и Аденауэр, вместо того чтобы мчаться в Берлин, провел кампанию в баварском городе Регенсбурге. В своей речи канцлер заявил, что не хочет обострять ситуацию, играя «на публику». Вместо того чтобы подвергнуть нападкам коммунистов, он нанес удар по самолюбию Брандта, впервые публично упомянув о его незаконном рождении. «Никто никогда не привлекал большего внимания политических противников, чем герр Брандт, настоящая фамилия которого Фрам», – сказал Аденауэр, ссылаясь на девичью фамилию его матери-одиночки – фамилию, от которой Брандт отказался, находясь в эмиграции.

29 августа, выступая с предвыборной речью в Хагене, Вестфалия, Аденауэр заявил, что Хрущев закрыл берлинскую границу, чтобы помочь социалисту Брандту на приближающихся выборах. Немецкая пресса подвергла критике Аденауэра за столь злобные нападки на Брандта, зато среди избирателей Аденауэр посеял серьезные сомнения в отношении своего соперника.

Брандт, который до этого времени вел себя сдержанно, не замедлил ответить: «Старик уже плохо соображает». Он посоветовал Аденауэру подумать о «мирной старости». Брандт решил, что для него будет выгоднее всего объявить об отказе от предвыборной кампании. «Единственное, что имеет для меня значение, – это борьба за Берлин», – заявил он, объявив, что сведет предвыборную кампанию до одного дня в неделю и сосредоточится на «судьбе Германии».

Брандт понимал, что наиважнейшим показателем для избирателей является то, как строятся его отношения с американцами. В день выступления Брандта самая читаемая газета Западной Германии «Бильдцайтунг», с тиражом 3,7 миллиона экземпляров, вышла под заголовком, занимавшим всю верхнюю часть первой полосы: Восток действует – а Запад? Запад ничего не делает.

Под статьей редакторы поместили большие фотографии трех лидеров союзников с язвительными подписями: «Президент Кеннеди хранит молчание»; «Макмиллан идет на охоту»; «Аденауэр оскорбляет Брандта».

В передовой статье говорилось:

«Мы вступили в западный альянс, поскольку верили, что это будет наилучшим решением как для Германии, так и для Запада. Большинство немцев, подавляющее большинство, по-прежнему убеждены в этом. Но это мнение изменится, если некоторые из партнеров в момент, когда дело Германии находится в большой опасности, равнодушно заявляют: «Права союзников не были затронуты».

Дело Германии в огромной опасности. Прошло уже три дня, и до сих пор ничего не сделано, кроме протестов союзных комендантов Берлина, изложенных на бумаге.

Мы разочарованы!»

Более сдержанная берлинская газета «Тагешпигель» уловила дух времени, поместив огромную, разделенную на четыре части карикатуру, которая пользовалась огромной популярностью.

В каждой части главным героем был стареющий лысый американец в темном костюме, галстуке-бабочке, с указующим перстом. На нем был ярлык с надписью: «Запад».

На первой картинке Запад содрогался от ударов, которые Сталин наносил палкой по его голове. Он только говорил: «[Ударь меня] еще раз, и я возьму большую палку». На второй картинке Запад с двумя шишками, одна – от ударов Сталина, а на второй надпись: «Венгрия». На третьей картинке крошечный Ульбрихт, который бьет Запад палкой с надписью: «Закрытие внутригородской границы». На четвертой, последней, картинке оскорбленный, избитый Запад и надпись: «Und so weiter» – «И так далее и тому подобное».

Утерев пот со лба, Брандт сказал стоявшим перед ним двумстам пятидесяти тысячам берлинцев, что закрытием границы Советы «дали своей комнатной собачке Ульбрихту небольшую дополнительную цепь». Почувствовав настроение толпы, Брандт сказал: «Мы не можем помочь нашим согражданам в секторе и нашим соотечественникам в зоне нести это бремя, и для нас это горькая пилюля! Мы можем только помочь им тем, что покажем, что поднимаемся, чтобы встать вместе с ними в этот час отчаяния!»

Толпа вздохнула с облегчением – Брандт наконец выразил их тревогу.

Брандт провел параллель между диктатурой Ульбрихта и Третьим рейхом. Он назвал закрытие границы «новым вариантом оккупации Рейнланда Гитлером. Только сегодня этого человека зовут Ульбрихт». Ему приходилось перекрикивать оглушительные аплодисменты, а это было непросто, поскольку он совсем охрип из-за постоянных предвыборных выступлений и непрерывного курения.

Брандт сделал паузу перед той частью речи, в которой он обращался к Соединенным Штатам и Кеннеди. К недовольству многих, он начал с того, что сказал несколько слов в поддержку американцев. «Без них танки будут неуклонно продвигаться вперед», – заявил Брандт.