Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

«Все войны начинаются с глупости, – сказал Кеннеди О’Доннеллу. – Бог свидетель, я не изоляционист, но кажется чрезвычайной глупостью рисковать жизнью миллионов американцев из-за спора о правах доступа по автобану… или из-за того, что немцы хотят объединения Германии. Должны быть гораздо более крупные и важные причины, чем эти, если мне придется грозить России ядерной войной. Ставкой должна быть свобода всей Западной Европы, прежде чем я припру Хрущева к стенке и подвергну его окончательному испытанию».

Больше всех были разочарованы те, кто перед Венским саммитом старался как можно подробнее проинструктировать президента. Особое разочарование постигло сотрудников посла Томпсона, которые поняли, что президент проигнорировал большую часть их советов. Позже один из них, Кемптон Дженкинс, высказал мнение, что это была «прекрасная возможность для Кеннеди продемонстрировать свое обаяние, очарование Джеки, а затем взять и заявить: «Я хочу сказать совершенно откровенно. Уберите свои окровавленные руки от Берлина, или мы уничтожим вас».

У Соединенных Штатов было столь существенное ядерное превосходство, что у Кеннеди не было причин терпеть поражение на венской встрече. Позже, внимательно изучив расшифровку стенограмм, Дженкинс выразил сожаление, что Кеннеди «ни разу» не дал жесткого отпора Хрущеву. «Он постоянно говорил: «Мы должны найти выход»; «Что нам сделать, чтобы убедить вас?»; «Нам бы хотелось, чтобы вы не сомневались в наших намерениях»; «Мы не агрессоры».

Далее президент сделал все, чтобы Хрущев еще более укрепился во мнении, что им легко манипулировать, и, поняв это, Хрущев стал вести себя более агрессивно.

Предшественники Кеннеди так упорно защищали Западный Берлин отчасти в надежде на то, что в конечном итоге удастся освободиться от коммунистического управления Восточной Германией, и для того, чтобы поддержать притязания западногерманского правительства, которое рассматривало Берлин как будущую столицу объединенной Германии. Кеннеди думал не об этом, а о том, чтобы не допустить ошибок. По его мнению, в результате вывода войск Западная Германия могла выступить против США и Великобритании и появлялась вероятность распада НАТО.

В разговоре с О’Доннеллом по пути в Лондон Кеннеди сказал, что сочувствует Хрущеву, попавшему в столь трудное положение. Он понимал, что проблема Советов носит экономический характер; процветающий западногерманский капитализм притягивал таланты Восточной Германии.

«Мы не можем обвинять Хрущева в том, что он так остро реагирует, когда речь заходит о Германии», – сказал президент О’Доннеллу.

Несмотря на то что Хрущев его только что «отколошматил», Кеннеди излил свою злобу на Аденауэра и западных немцев, которые непрерывно жаловались на то, что он недостаточно жестко ведет себя по отношению к Советам. Президент не собирался ввязываться в войну из-за Берлина – хотя послевоенные соглашения обязывали его к этому. «Не мы явились причиной отсутствия единства в Германии, – сказал Кеннеди О’Доннеллу. – На самом деле мы не несем ответственности за оккупацию Берлина четырьмя державами. А теперь западные немцы хотят, чтобы мы выгнали русских из Восточной Германии».

В разговоре с О’Доннеллом Кеннеди с недовольством констатировал, что «мы тратим огромные средства на обеспечение защиты Западной Европы и в особенности Западной Германии, в то время как Западная Германия стремительно приближается к тому, чтобы стать одной из наиболее развитых в промышленном отношении стран в мире. Что ж, если они думают, что мы ввяжемся в войну за Берлин, считая, что это последний отчаянный шаг для спасения НАТО, то они ошибаются!».

Когда президентский самолет приземлился в Лондоне, Кеннеди сказал О’Доннеллу, что сомневается в том, будто Хрущев, «несмотря на все угрозы», на самом деле сделает то, о чем говорил. Однако, добавил он, «если мы окажемся перед необходимостью начать ядерную войну, то должны понимать, что ее начнет президент Соединенных Штатов, и только он. А не всегда готовый схватиться за оружие сержант на контрольно-пропускном пункте в Восточной Германии».

Британский премьер-министр Макмиллан мгновенно почувствовал, какие физические и душевные страдания испытывает Кеннеди – боль в спине и переживания от встречи с Хрущевым.

В то время как Кеннеди общался с Макмилланом, американские чиновники разъехались по Европе, чтобы ознакомить союзников с новым советским ультиматумом. Раск вылетел в Париж, где посетил де Голля и НАТО. Чиновники Государственного департамента, Фой Колер и Мартин Хилленбранд, вылетели в Бонн на встречу с Аденауэром.

Британский премьер-министр отменил запланированную на утро официальную встречу с президентом – «с сотрудниками министерства иностранных дел и прочими» – и пригласил Кеннеди в свою квартиру в доме Адмиралтейства, поскольку дом на Даунинг-стрит, 10 находился на реконструкции. Их разговор продолжался почти три часа, с 10:30 до 13:25, на час дольше, чем было запланировано. Макмиллан главным образом слушал и угощал Кеннеди бутербродами и виски. Затем до 15:00 в переговорах принимал участие министр иностранных дел лорд Хьюм. Эти переговоры способствовали установлению тесных, доверительных отношений Кеннеди с британским лидером. Президенту понравились сдержанное остроумие британца, глубокий ум и спокойствие при обсуждении самых серьезных вопросов.

Позже Макмиллан, вспоминая о венской встрече Кеннеди и Хрущева, сказал, что «впервые в жизни Кеннеди встретил человека, который не попал под его обаяние». Британский премьер заметил, что его собеседник был «совершенно подавлен грубостью и безжалостностью» Хрущева. Он, по мнению Макмиллана, производил впечатление человека, «впервые встретившегося с Наполеоном в расцвете его могущества и славы», или «Невилла Чемберлена, пытающегося вести переговоры с господином Гитлером».

Макмиллан объяснил Кеннеди, что для Запада самый простой выход – сказать русским, что они могут, раз им так хочется, подписать договор с ГДР, но Запад не откажется от своих прав и будет защищать их всеми имеющимися в его распоряжении силами.

К сожалению, ответил Кеннеди, Хрущев понимает, что Запад ослабел после недавних событий в Лаосе и «в другом месте» – подразумевая под другим местом Кубу. Кроме того, даже в 1949 году, когда Запад был ядерным монополистом, он не был готов пробиться в Западный Берлин, и русские понимают, что теперь они стали сильнее, чем были двенадцатью годами ранее, сказал Кеннеди.

Лорд Хьюм высказал опасение, что Хрущева вынуждают к действию проблемы, связанные с непрекращающимся потоком беженцев из Восточной Германии и с другими сателлитами. Хрущев, возможно, считает, что должен найти способ остановить этот процесс, заявил лорд Хьюм. Как только будет обнародовано новое требование Хрущева, сказал он, Запад почувствует себя неловко, «поскольку на первый взгляд его [Хрущева] требования кажутся довольно разумными».