Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

Двое мужчин вели разговор о производстве оружия и силовых методах. Хрущев рассказал, что внимательно изучил майское обращение президента к конгрессу, в котором президент предложил увеличить расходы на вооружение. Он понимает, сказал Хрущев, что США не могут разоружаться, поскольку все решают монополисты. Но если США будут наращивать силы, то это вынудит его увеличить численность советских вооруженных сил.

Затем Хрущев перевел разговор на тему, которую они обсуждали накануне за обедом, и сказал, что обдумает возможность совместного лунного проекта. Он выразил сожаление, что такое сотрудничество невозможно, пока не решен вопрос разоружения. Хрущев оставил открытым и этот вопрос о возможном сотрудничестве.

Кеннеди высказал мнение, что они могли бы, по крайней мере, скоординировать время своих космических проектов.

В ответ Хрущев только пожал плечами в знак того, что не уверен в такой возможности, и поднял бокал, наполненный сладким советским шампанским, за Кеннеди.

Он пошутил, что «естественная любовь лучше, чем любовь через посредников», и хорошо, что они общаются друг с другом напрямую.

Он хотел, чтобы президент понял, что новый советский ультиматум по Берлину «не будет направлен против США и их союзников». Он сравнил действия Москвы с хирургической операцией, болезненной для пациента, но необходимой, чтобы остаться в живых. Хрущев, большой любитель метафор, сказал, что Москва «хочет перейти этот мост и она перейдет его».

Хрущев признал усиление напряженности в американо-советских отношениях, но сказал, что уверен: «снова взойдет солнце и засияет ярко. США не нужен Берлин, как он не нужен Советскому Союзу… Единственная сторона, по-настоящему заинтересованная в Берлине, – Аденауэр. Он умный человек, но уже очень старый. Советский Союз не может согласиться с тем, чтобы старое, отжившее свой век сдерживало молодое и энергичное».

Хрущев, произнося тост, допустил, что поставил Кеннеди в трудное положение, поскольку союзников будут интересовать его решения по Берлину. Затем он отмахнулся от влияния и интересов союзников, заметив, что Люксембург не доставит Кеннеди проблем точно так же, как неназванные союзники Советского Союза «никого не напугают».

Подняв бокал, Хрущев заметил, что Кеннеди, как верующий человек, скажет: «Господь поможет нам в наших усилиях». Но лично он, подчеркнул Хрущев, выпьет за здравый смысл, а не за Божью помощь.

В ответном тосте Кеннеди сосредоточил внимание на обязанностях лидеров двух государств в ядерный век, когда последствия конфликта «будут передаваться от поколения к поколению». Он подчеркнул, что каждая сторона «должна признавать интересы и обязательства другой стороны».

Подарок, который Кеннеди преподнес советскому лидеру, стоял перед ними на столе. Это была модель американского военного фрегата Constitution [47] Старейший парусный корабль в мире из находящихся на плаву. До сих пор числится в боевом составе американского флота. Известен как Old Ironsides («Железнобокий старина»). В настоящее время находится в гавани города Бостона, штат Массачусетс. Корабль включен в список важнейших достопримечательностей США. , дальность стрельбы орудий которого, по словам президента, не превышала полумили.

В ядерный век, сказал Кеннеди, с его межконтинентальным оружием, несущим несравнимые разрушения, лидеры стран не могут позволить начаться войне.

Кеннеди напомнил, что они находятся в нейтральной Вене, и выразил надежду, что они не уедут из этого города, представляющего возможности для поиска справедливых решений, в условиях возросшей угрозы для безопасности и престижа обеих сторон, не придя к согласию. «Цель может быть достигнута только в том случае, если каждый проявит здравомыслие и останется в своей зоне», – сказал президент.

И вновь Кеннеди озвучил свое отношение к берлинскому кризису. Он в очередной раз сказал, что Советы могут делать на своей территории все, что пожелают. В течение дня он несколько раз в той или иной форме высказывал это мнение – и теперь повторил его в своем заключительном тосте.

Заканчивая речь, сорокачетырехлетний Кеннеди напомнил Хрущеву, как спросил его, кем он был в сорок четыре года. Кремлевский лидер ответил, что был председателем Московского планового комитета. Кеннеди пошутил, что хотел бы в шестьдесят семь лет возглавить Бостонский плановый комитет.

«Президент, вероятно, хотел бы возглавить всемирный плановый комитет», – с насмешкой сказал Хрущев.

Нет, ответил президент. Только Бостонский.

Понимая, сколь неудачно заканчиваются двухдневные переговоры, Кеннеди решил предпринять последнюю попытку. Он попросил Хрущева о еще одной послеобеденной встрече наедине.

«Я не могу уехать, не сделав еще одной попытки», – сказал президент Кенни О’Доннеллу.

Когда советники сказали президенту, что это сорвет запланированный отъезд, Кеннеди резко ответил, что в данный момент нет ничего важнее, чем договориться с Хрущевым. «Мы задержимся! Я не уеду, пока не добьюсь большего». На протяжении всей жизни Кеннеди преодолевал препятствия за счет своего обаяния и индивидуальности. Однако в случае с Хрущевым это не сработало.

Кеннеди начал последнюю короткую встречу с признания важности Берлина. Он надеялся, что Хрущев, в интересах установления отношений между их странами, не станет втягивать Соединенные Штаты в ситуацию, «глубоко затрагивающую наши национальные интересы». Президент в очередной раз подчеркнул разницу «между мирным договором и правом доступа в Берлин». Кеннеди надеялся, что отношения будут развиваться таким образом, чтобы избежать прямой конфронтации между Соединенными Штатами и Советским Союзом.

Однако Хрущев продолжал гнуть свою линию. Если Соединенные Штаты, настаивая на своих правах, нарушат восточногерманские границы после подписания мирного договора, то «сила будет встречена силой», заявил советский лидер. «Соединенные Штаты должны подготовиться к этому, и Советский Союз сделает то же самое».

Прежде чем покинуть Вену, Кеннеди хотел ясно понять, какие варианты оставляют ему русские. Останутся ли в Берлине американские войска и сохранится ли свободный доступ к городу согласно промежуточному соглашению, предложенному Хрущевым, спросил Кеннеди.

Да, в течение шести месяцев, ответил Хрущев.

А затем войска придется вывести? – спросил Кеннеди. Хрущев ответил, что президент все правильно понял.

Кеннеди сказал, что Хрущев то ли не верит, что Соединенные Штаты настроены весьма серьезно, то ли ситуация кажется ему настолько «неудовлетворительной», что он считает, будто нуждается в таких «радикальных мерах». Кеннеди сказал, что по пути домой встретится в Лондоне с премьер-министром Макмилланом и будет вынужден рассказать ему, что был поставлен перед выбором – признать решение Советов по Берлину свершившимся фактом или вступить в конфронтацию. У него создалось впечатление, сказал Кеннеди, что Хрущев предлагает ему выбор между отступлением и конфронтацией.