Михал Огинский - Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 1

В рабочем кабинете Шарля Делакруа мы провели несколько часов. Министр очень внимательно слушал меня и задавал много вопросов. Он попросил изложить на бумаге все сведения об обстановке в Турции, которые мне удалось собрать за время работы в Константинополе. Шарль Делакруа выразил отзывчивое, участливое отношение к Польше и полякам. Но стоило мне спросить у него о намерениях Директории по отношению к нам и на что конкретно мы можем рассчитывать, как он ответил, что в данный момент не может удовлетворить мое любопытство, так как время для активной поддержки поляков еще не пришло. При этом министр несколько раз повторил, что симпатии правительства Франции на нашей стороне и оно не упустит случая, чтобы помочь нам восстановить Польшу.

Шарль Делакруа со всеми подробностями поведал об успехах французских войск и выразил недовольство в связи с волнениями и антиправительственными выступлениями внутри страны. Совсем недавно он получил известие о том, что французы заняли Мантую, Фаэнцу, Анкону и заключили в Толентино мир с папой римским. Министр был совершенно уверен в грядущих победоносных походах французской армии, а беспокоили его лишь роялисты, священники и эмигранты. Мы договорились встретиться через две недели, после того, как я закончу работу, о которой меня попросил Делакруа.

Признаться, беседа эта большого удовлетворения мне не принесла. Здесь в Париже, как и в Константинополе, я слышал одни и те же туманные обещания и утешительные слова, которые никого ни к чему не обязывали.

В назначенный срок я вновь явился к министру. Он взял на себя труд прочитать от начала до конца мою длинную докладную записку о Турции. Ясное дело, что в этот документ я преднамеренно внес все, что могло привлечь внимание к польскому вопросу. Шарль Делакруа не скрывал своего удовлетворения от прочитанного материала. Он поблагодарил меня и признался, что пока не может сообщить ничего обнадеживающего. И вновь прозвучали слова о том, что проблемы поляков близки сердцу каждого честного француза и необходимо еще потерпеть, чтобы дождаться счастливого исхода нашего дела.

С этого дня я замкнулся в себе, почти никого не принимал и в полном бездействии с тревогой ожидал, когда же наступят столько раз обещанные события. Впрочем, веры в эти обещания у меня оставалось все меньше и меньше. Больше встречаться с Шарлем Делакруа я уже не стремился. Но 16 жерминаля V года (5 апреля 1797 года) мне принесли собственноручно написанное им приглашение на встречу у него дома.

Министр кратко рассказал о боевых делах французской армии и заметил, что генерал Бонапарт уже может идти на Вену. Сама по себе оккупация этой столицы не поставит точку в войне с Австрией, если только ее император не пойдет на заключение мира. А это означает, что может наступить самый подходящий момент для активных действий в пользу Польши. Для начала можно будет поднять восстание в Галиции. Он показал мне поступившие в правительство Франции донесения об умонастроениях в Венгрии, Трансильвании и Далмации. Там готовы начать восстание и организоваться по примеру новых республик в Италии. Шарль Делакруа добавил, что столь рискованные крупномасштабные действия могут рассчитывать на успех только при наличии разумного основательного плана и его быстрого исполнения. По его словам, Директория не может себя компрометировать, подталкивая поляков и жителей Галиции к восстанию против правительства, лишившего их родины. Будет вполне достаточно дать им понять, что пробил час для борьбы за возрождение Польши и более благоприятного момента для такой борьбы не найти. И пусть поляки воспользуются этим моментом и поступят так, как им подсказывает честь и долг.

Министр рекомендовал мне немедленно ехать в штаб-квартиру генерала Бонапарта в Италии и согласовать с ним план операции, по которому поляки должны подготовить условия для вступления французских войск на австрийские земли. Он еще долго разъяснял мне, как следует поступить, чтобы жители Галиции, Трансильвании, Венгрии, Хорватии и Далмации одновременно поддержали восстание. Через несколько часов после нашей встречи мне передали вот эту записку:

«Гражданин! Как только сегодня мы с вами расстались, мне пришла мысль предложить вам и вашим соотечественникам подготовить план действий с учетом основных положений, которые мы недавно согласовали. Было бы весьма целесообразно, если бы вы внесли в текст и ваши собственные дополнения и предложения. Я обязательно представлю этот документ в Директорию и непременно дождусь решения, которое позволит вам сразу же приступить к действиям. 16 жерминаля V года.

Шарль Делакруа».

Я передал это предложение многим соотечественникам. Сначала все мы были очень польщены тем, что правительство Франции вводит нас в курс своих дел и подключает к активному участию в осуществлении своих инициатив. Затем, однако, я счел своим долгом сделать следующие замечания:

1. В предложении министра ясно просматривается желание французского правительства получить выгодные условия для введения своих войск на земли императора Австрии. Это, разумеется, создает благоприятные предпосылки для успехов французской армии, однако это вовсе не ведет к восстановлению Польши.

2. Мы можем и должны направить все усилия на освобождение своих соотечественников из-под гнета держав, разорвавших на части нашу родину. Но мы считаем неприемлемым призывать галичан к восстанию и подвергать их опасности, не давая гарантий, что Польша будет восстановлена и что вновь они не попадут под господство Австрии.

3. Восстание, в котором нам предписана ведущая роль, может только ускорить подписание мирного договора между Венским двором и Французской республикой. А это значит, что никто нам не вернет Галицию и тем более польские провинции, аннексированные Россией и Пруссией.

4. Мы хотели бы иметь полную уверенность, что за все наши усилия и жертвы при решении задач французского правительства мы сможем рассчитывать на покровительство Франции, ее поддержку и помощь в деле возрождения нашей страны.

Эти замечания я передал Шарлю Делакруа. Он был немногословен. Французское правительство в нас особо не нуждается и может обойтись без нас. Раз мы не испытываем доверия к Франции, то можем ничего не предпринимать и искать свое счастье с другими партнерами. И все же министр недоумевал, почему мы усомнились в искренности французской стороны: ведь Французская республика предоставила пристанище и взяла под защиту польских беженцев, сформировала польские легионы – ядро будущей армии для освобождения Польши и, наконец, только что проявила высочайшее доверие к полякам, посвятив их в свой план, единственной целью которого было восстановление Польши… Расставаясь, Шарль Делакруа заметил, что мы вправе поступать так, как сочтем целесообразным, но через три дня о плане, предложенном французами, придется забыть.