Джерри Койн - Вера против фактов: Почему наука и религия несовместимы

Научные открытия нравственно нейтральны, а вот то, как они используются, иногда представляет проблему. Если вы испытываете искушение сказать подобное о религии, то я возражу, что между наукой и верой имеется существенная разница, и в случае использования веры во зло религия сама становится соучастницей.

Когда я встречаю обвинения в адрес науки за причиненный ею вред, я думаю примерно следующее: «Мастера делают для нас лопаты, молотки, зубила и ножи. Но иногда эти инструменты используются для убийств, поэтому следует помнить, что их изготовление приносит нам несчастья, хотя и ценно само по себе». Но (как и в случае с наукой) хотя инструменты порой и используются во зло, приносимая ими польза существенно выше. Возлагать вину на область деятельности, а не на дурных людей, – это все равно что обвинять архитектуру в том, что она дала нацистам средства для постройки газовых камер. А когда науку обвиняют в перенаселенности Земли и загрязнении окружающей среды, то кого на самом деле стоит обвинять – научные учреждения и методологию или алчных и недальновидных людей? Неужели в евгенике нужно обвинять Дарвина и Менделя, а не расистов и ксенофобов, извративших их труды? В конце концов, решение не в том, чтобы остановить науку, а в том, чтобы исправить взгляд на мир, который позволяет применять ее в подлых и социально опасных целях. Ясно, что, пока науку делают люди, она не будет гарантирована от того, что какие-то злодеи используют ее во зло. И какие-то плохие последствия от нее тоже будут всегда.

Но, с другой стороны, как насчет религии? Если можно осудить науку за причиненное ею зло, то разве нельзя осудить религию на тех же основаниях? Разве нельзя сказать, что пороки религии – такие вещи, как инквизиция или теракты радикальных мусульман – исходят не из догмы или Писания, а из неверного толкования последних несовершенными людьми? Мой ответ таков: наука отличается от религии в одном очень важном отношении. В отличие от науки, вера сама по себе способна испортить нормальных людей и привести их прямиком к дурному поведению.

У большинства религий (в том числе у всех авраамических) есть три черты, нехарактерные для науки. Важнейшая из них – связь с моральным кодексом, определяющим и направляющим людей. И надлежащие поступки, по идее, должны отражать волю Бога. Вторая – широко распространенная вера в вечное вознаграждение и наказание; представление о том, что после смерти не только твоя судьба, но и судьбы всех остальных будут определяться исполнением или неисполнением предписаний твоей религии. А третья черта – понятие об абсолютной истине, о том, что природа твоего Бога и его желания неизменны. Хотя некоторые верующие считают, что их способность проникнуть в природу Бога ограниченна, и не признают рая и ада, в целом религиозные догмы намного менее условны, чем заявления науки.

Такое сочетание определенности, моральности и универсального наказания вредно. Именно оно вынуждает многих верующих не только принимать невежественные взгляды (ущемление в правах женщин и геев, отрицание контроля над рождаемостью, вторжение в частную сексуальную жизнь людей), но и навязывать эти взгляды другим, в том числе собственным детям и обществу в целом, а иногда даже убивать несогласных. Именно эту отравляющую смесь, о которой мы поговорим в следующей главе, имел в виду физик Стивен Вайнберг: «С религией или без нее хорошие люди могут вести себя хорошо, а дурные – творить зло; но чтобы хорошие люди творили зло – здесь не обойтись без религии». Он, конечно же, не подразумевал, что религия делает всех хороших людей дурными, – лишь некоторых из них, тех, кто слишком полагается на свою веру и рвение. Без религии, к примеру, сложно представить вечную враждебность суннитов и шиитов. Эти мусульмане часто родом из совершенно одинаковой национальной и этнической среды и при этом убивают друг друга в споре о том, кого по праву можно назвать наследниками Мухаммеда. Вечное преследование евреев – чисто религиозный вопрос, в основе которого лежит их обвинение в убийстве Христа.

Ничего подобного нельзя сказать о науке, ибо в ней нет никаких предписаний (кроме «ищи истину» и «не мошенничай»), как нет и обещаний вечного блаженства. Физики не убивают друг друга, если расходятся во мнениях на теорию струн или на то, кто первым высказал идею эволюции.

На самом деле Вайнберг не вполне прав. Для того чтобы хорошие люди творили зло, нужна не только религия (и даже вообще не она), а лишь один из ее ключевых элементов: уверенность без доказательств. Иными словами, вера. И найти ее можно не только в религии, но в любой авторитарной идеологии, которая ставит догму выше истины и отрицательно относится к несогласным. Именно так обстояло дело при тоталитарных режимах маоистского Китая и сталинской России, в эксцессах которых часто (и ошибочно) обвиняют атеизм. Именно в таких обществах, где подавляется свободное исследование, происходит институционализация пагубной науки.

Один из самых известных примеров такого идеологизированного отношения к науке – лысенковщина: в Советском Союзе с 1935-го по конец 1960-х гг. господствовала извращенная форма генетики. В то время в СССР был настоящий культ личности, сосредоточенный на Сталине и приближенном к нему «эксперте» по сельскому хозяйству, посредственном агрономе Трофиме Денисовиче Лысенко. Войдя в доверие к Сталину и наобещав ему повышение урожайности за счет выдерживания семян при чрезвычайно низкой температуре и высокой влажности, Лысенко стал настоящим диктатором советской сельскохозяйственной науки и генетики. Его методы были основаны на ненаучном и неверном утверждении, что внешняя среда влияет на наследственность растения, – утверждении, которое противоречит всему, что мы знаем о генетике. Западная генетика и растениеводство были отброшены как упадочнические, а знаменитые генетики с подачи Лысенко были уничтожены или попали в ГУЛАГ. Другие ученые, надеясь избежать наказания, просто подгоняли свои результаты под идеи Лысенко.

Лысенковщина завершилась крахом. Урожайность не повысилась, а чистка, проведенная среди генетиков, отбросила советскую биологию назад на несколько десятилетий. И что, в этом можно обвинить науку? Едва ли, ведь причиной краха стал отказ от настоящей науки в пользу чего-то похожего на креационизм: эмпирические заявления, основанные на благих пожеланиях и поддержанные верностью почти религиозному богу (Сталину) и его провозглашенному сыну (Лысенко). Причиной краха стала вера, содержавшаяся в этих методах, а также подавление нормальной критики и обычной для науки разноголосицы мнений. Как сказал Ричард Фейнман в отчете о кольцевых уплотнителях, вызвавших катастрофу космического челнока «Челленджер», «чтобы техника работала успешно, на первом месте должна стоять реальность, а не связи с общественностью, ибо природу не обманешь».