Брайан Вайсс - Мы не умираем, а рождаемся вновь! Доказательство реинкарнации, сделанное известным психиатром и подтвержденное документально

«Ты работаешь на этих священников — или просто мужчин — с обритыми головами?»

„ Закупоривать горлышки горшков воском — моя работа. Это моя работа.

«Но ты не знаешь, для чего предназначены эти горшки, так?»

„ Похоже, они используются в каких-то религиозных ритуалах. Но я не уверена… не уверена в этом. Наверное, их используют для помазания… им мажут головы и руки. Я вижу птицу, золотую птицу у себя на шее. Она плоская. У нее плоский хвост, очень плоский хвост… а голова свисает аж до моих ног.

«До ног?»

„ Да, ее носят именно так. Тут еще есть черное… черное липкое вещество. Я не знаю, что это.

«Где оно?»

„ Оно в мраморной коробочке. Его они тоже используют, но я не знаю, для чего…

«Есть ли в этой пещере что-то, что ты можешь прочитать и сказать мне название страны или местности, где ты живешь, и дату?»

„ На стенах нет ничего. Они чистые. Я не знаю названия.

Я перенес ее дальше во времени.

„ Вижу белый кувшин, какой-то белый кувшин. Ручка наверху золотая, вероятно, это какое-то золотое покрытие.

«Что в этом кувшине?»

„ Какие-то благовония. Они нужны для перехода в иной мир.

«Ты сейчас переходишь в мир иной?»

„ Нет! Никто из тех, кого я знаю, не переходит.

«Это тоже твоя работа? Готовить людей к этому переходу?»

„ Нет, это должен делать священник. Не я. Мы просто помазываем их маслами и благовониями…

«Примерно сколько тебе лет сейчас?»

„ Шестнадцать?

«Ты живешь с родителями?»

„ Да, в каменном доме, похожем на каменный колодец. Он не очень большой. Но в нем очень жарко и сухо. Климат здесь очень жаркий.

«Зайди в дом».

„ Я уже там.

«Ты видишь там членов своей семьи?»

„ Вижу своего брата, маму и ребенка, чьего-то ребенка.

«Это твой ребенок?»

„ Нет.

«Что для тебя имеет наибольшее значение сейчас? Расскажи что-то важное, что может объяснить возникновение симптомов в настоящей жизни? Нам нужно это понять. Ты можешь пережить все это в полной безопасности. Расскажи об этих событиях».

Она ответила очень тихим шепотом:

„ Все имеет значение… я вижу, как умирают люди.

«Люди умирают?»

„ Да… они не знают, что происходит.

«Болезнь?» — внезапно мне показалось, что она снова оказалась в той жизни в древние времена, куда она уже однажды попадала. В той жизни чума, которая передавалась через воду, унесла жизни отца Кэтрин и одного из ее братьев. Кэтрин также была больна, но не умерла. Люди использовали чеснок и другие растения, чтобы бороться с чумой. А Кэтрин была очень расстроена тем, что мертвецов не бальзамировали, как следует. Но сейчас мы смотрели на эти события под иным углом.

«Может, необходимо что-то сделать с водой?»

„ Скорее всего… Многие умирают.

Я уже знал, к чему мы придем в итоге:

«Но ты не умираешь. Во всяком случае, не от этой болезни».

„ Нет, я не умираю.

«Но ты заразилась. Ты больна».

„ Да, мне очень холодно… очень холодно… Мне нужна вода… вода. Они думают, что болезнь пришла из воды… и из чего-то черного… Кто-то умер.

«Кто умер?»

„ Отец. И один из братьев. С мамой все в порядке, она выздоравливает. Она очень слаба. Надо хоронить людей. Их надо хоронить, но все расстроены, потому что это противоречит религиозным обычаям.

«Каким обычаям?» — Я удивлялся последовательности ее воспоминаний, факт за фактом, все в точности так, как она говорила несколько месяцев назад. И снова это отступление от обычаев похорон очень расстраивало ее.

„ Людей кладут в пещеры. Тела хранятся в пещерах. Но перед этим тела должны быть приготовлены священниками. Их нужно обернуть и умастить благовониями. Тела хранились в пещерах, но землю затопило… говорят, что вода плохая. Ее нельзя пить.

«Есть ли какое-то лекарство от этой болезни? Что-нибудь помогает?»

„ Мы употребляем разные травяные отвары. И благовония. Травы и … мы вдыхаем благовония. Я чувствую их!

«Ты узнаешь запах?»

„ Что-то белое… Оно свисает с потолка.

«Похоже на чеснок?»

„ Оно повсюду развешено. Да, по свойствам похоже. Свойства… Мы кладем это растение в рот, вставляем в уши, нос, везде, где можем. Запах очень сильный. Считается, что это растение как бы запирает тело и препятствует проникновению в него злых духов. Лиловый… фрукт или что-то круглое с лиловой шкуркой, лиловой кожурой…

«Ты узнаешь, к какой культуре принадлежит данная страна? Не кажется ли она тебе знакомой?»

„ Не знаю.

«Это нечто лиловое — это фрукт или что-то вроде?»

„ Таннис.

«Он поможет тебе? Он лечит от болезни?»

„ В то время так считалось.

«Таннис, — повторил я, пытаясь понять, относится ли тот фрукт, о котором она говорит, к тому, что мы сейчас называет танином или таниновой кислотой. — Он так называется? Таннис?»

„ Я просто слышу, что говорят «таннис».

«Что в этой жизни такого важного для твоей нынешней жизни? Почему ты снова сюда возвращаешься? Что тебя так беспокоит?»

„ Религия [18] Кэтрин прошептала это поспешно. . Религия того времени. Это была религия страха… страха… мы боялись огромного количества вещей… и богов.

«Ты помнишь, как зовут этих богов?»

„ Я вижу глаза. И черную фигуру… что-то вроде… похоже на шакала. Это статуя. Он что-то типа стража. Вижу женщину, богиню, с чем-то вроде уздечки на голове.

«Ты знаешь имя богини?»

„ Озирис… Сайрус… что-то вроде того… Я вижу глаз… глаз, только глаз, глаз на цепочке. Золотой.

«Глаз?»

„ Да… кто такой Хатхор?

«Что?»

„ Хатхор! Кто это?

Я никогда не слышал о Хатхоре, хотя Озирис — если она правильно произнесла его имя, — брат верховной греческой богини Изиды, был мне известен. Хатхор, как я узнаю позже, была египетской богиней любви, веселья и радости.

«Это одно из божеств?» — спросил я.

„ Хатхор! Хатхор… ( Повисла долгая пауза) Птица… плоская… длинная… это феникс.

Она снова замолчала.

«Иди дальше по этой жизни, ко дню своей смерти, но немного раньше. Скажи, что ты видишь», — спросил я.

Она ответила тихим шепотом:

„ Я вижу людей и здания. И сандалии, сандалии. Вокруг много одежды, какой-то грубой одежды.

«Что происходит? Переходи к своей смерти. Что происходит? Ты видишь это?»