Кристин Коннелли - Исцеление от эмоциональных травм – путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии

Переход к сельскому хозяйству не был ни быстрым, ни легким. Флора и фауна вокруг оседлого поселения охотников-собирателей со временем истощалась, и встал вопрос о необходимости культивирования растений и приручения животных. Впрочем, чаще всего одомашнивание было скорее счастливой случайностью, а не результатом спланированной деятельности. Ведь даже приручив однажды животное или вырастив съедобное растение, древние люди должны были убедить себя, что это занятие стоит того, чтобы отказаться от уклада жизни многих поколений предков. И если судить по библейской истории об изгнании Адама и Евы из Эдемского сада, перспектива не казалась слишком заманчивой.

Вероятнее всего, охотники-собиратели решили однажды прекратить свой извечный путь и осесть просто потому, что изменение климата сделало это возможным. В оттаявшей Европе тундра с ее богатым растительным и животным миром отступила на север, и ее место заняли непроходимые леса. В то же время в Северной Африке и Передней Азии засушливый климат сменился влажным, стали преобладать лесистые и болотистые пейзажи. Те, кто пережил оледенение, оказались в стране изобилия, где земли, пригодные для обитания, появлялись быстрее, чем их можно было заселить. В некоторых районах можно было прокормиться круглый год, кочуя в пределах всего лишь дня-двух пути.

За предыдущие два миллиона лет люди многократно попадали в такие райские условия, ведь ледниковые эпохи и потепления не раз сменяли друг друга. Почему же они раньше не ухватились за возможность навсегда оставить кочевую жизнь и поселиться в каком-нибудь благодатном краю? Ответов может быть несколько. Возможно, они и пытались осесть, но вновь наступившее оледенение погнало их в путь с обжитых мест. Возможно, это потепление было первым со времен Великого Скачка Вперед и развития умственных способностей. В таком случае проснувшееся желание творить и экспериментировать, дремавшее у их предков, позволило эффективнее использовать природные ресурсы. Каменными серпами они сжинали дикие травы и на камнях растирали семена в муку, а жесткие коренья расталкивали в каменных ступках. Ловили рыбу на костяные крючки, подвешенные на плетеную нить. Потом появились копьеметалки, луки и стрелы сделали охоту гораздо более удачной. Все эти новшества могли сделать идею оседлой жизни привлекательной, по крайней мере, сначала. Ведь теперь появились точильные камни, долбленые чаши и прочие тяжелые вещи, которые нельзя было взять с собой. Пришлось бы оставлять их на сезонных стоянках, либо вовсе от них отказываться.

Вряд ли решение поселиться на одном месте пришло сразу. Возможно, так получилось, когда стали длительнее сезонные стоянки или собрания в священных местах. Такие собрания были временем интенсивного общения – с пирами, ритуалами, легендами и песнями, танцами под бой барабанов, плотскими утехами и свадьбами. Поскольку природа вокруг изобиловала всем необходимым, люди могли оставаться на одном месте на все более долгий срок, пока не решали поселиться где-то навсегда [148]. Но оседлая жизнь таила в себе и трудности. Иногда поселенцы выбивали слишком много дичи и собирали слишком много растений – тогда скудел и их рацион. А пока они не поняли, что нормы гигиены на постоянном поселении отличаются от привычных, нередки были и болезни.

Когда стоянка превращалась в постоянное поселение, племя попадало в зависимость от ресурсов окружающей местности и, вероятно, уже не столь охотно делилось добычей с другими племенами. Пока людей на планете было немного, а пригодные для жизни пространства все расширялись, никто не видел в этом большой беды. Но население деревень росло, конфликты из-за земли и пищи возникали все чаще, и насилие стало более привычным явлением. Кроме того, из-за постоянного совместного пребывания на одном месте усиливалось напряжение внутри групп, а это также вело к ссорам – уже с соплеменниками. Ситуация усугублялась тем, что каждое сообщество все более замыкалось в себе, чтобы не допускать чужаков к своим ресурсам. Соответственно, переселиться к соседям и тем самым уйти от конфликта в своей группе становилось не так просто. Типичный пример такой ситуации – река Муррей в Австралии. Ее пойма изобиловала растительностью и дичью, но земли вдали от берегов всегда были гораздо менее приветливыми. Племена аборигенов, жившие по берегам реки, поделили ее богатства и ревниво охраняли свои территории. Среди прочего каждое племя имело отличительный признак, чтобы различать своих и чужих: детям деформировали челюсть либо удаляли передний зуб [149]. Иными словами, речные племена превратились в закрытые, враждебные друг другу сообщества, чего не скажешь о жителях окрестных пустошей – они по-прежнему гостеприимно относились ко всем.

Когда наши предки выбрали себе место для постоянного жилья, они уже достаточно знали о съедобных растениях, злаках, корнеплодах, фруктах, орехах, рыбе и дичи. И конечно же, предпочтение они отдавали тому, что было проще собирать и что было вкуснее всего. Так начался стихийный процесс селекции.

Представьте себе дикую траву – скажем, предка современной пшеницы. Ее зерна созревают в разное время и постепенно падают на землю. Теперь представьте, как наши предки собирали этот урожай. Некоторые зерна уже осыпались и затерялись в траве. А некоторые остались в колосе – и спелые, но не вывалившиеся из чешуек, и те, что еще не налились; они-то и попали в мешок. Значит, в урожае пшеницы оказалось больше позднеспелых зерен. Теперь представим себе судьбу тех зерен, что не были размолоты в муку. Часть просыпалась возле селения, часть выброшена с мусором, еще часть вышла с экскрементами. На следующий год здесь поднимутся новые побеги и дадут чуть больше позднеспелых и непроклюнувшихся зерен, чем дикая пшеница. Люди, конечно, соберут и эти зерна, выросшие так близко к деревне, и весь процесс повторится снова. Год за годом позднеспелых зерен в урожае становилось все больше, а с началом планомерного сева этот процесс ускорился. Чтобы полностью одомашнить злак, требуется от двухсот до трехсот лет. После этого он уже не сможет расти в дикой природе, так как все зерна будут оставаться на колосе [150].

То же самое происходило, когда наши предки стали собирать самые большие и вкусные овощи и фрукты. Плоды, выросшие годы спустя вокруг селений, были крупнее, сочнее и слаще диких. За растениями в этих первых стихийных садах и огородах было легче ухаживать – поливать в сухую погоду, выпалывать сорняки. Позже их семена начали сеять намеренно, и собранный урожай оказался ценным товаром в торговле с соседями-кочевниками [151]. Следующим шагом в развитии сельского хозяйства стали палки-копалки и мотыги – ими было удобно разрыхлять землю, а там, где осадки выпадали нечасто, люди придумали оросительную систему – дождевая вода собиралась в канальцы и питала растения.