Кристин Коннелли - Исцеление от эмоциональных травм – путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии

Как показывает история, на доминаторские культуры эта фундаментальная идея практически не оказала влияния. Часто государства и иерархические общества успешно поглощали и переваривали духовные учения, превращая их в государственные религии, служащие исключительно поддержанию статус-кво. В эти жернова попало даже христианство, ведь правители, политики и военачальники не раз ставили его себе на службу. Но так или иначе первая волна спала, не нанеся человечеству серьезного ущерба. Основная тому причина заключается, видимо, в том, что духовные учения концентрировались на избавлении от страданий в нирване или на небесах, а не на попытках создания рая на Земле. Исключение составляют, пожалуй, лишь квакеры (Религиозное общество друзей) [217]и некоторые течения буддизма.

Другая возможная причина – в том, что духовное просветление угрожает существованию личного «Я», которое, защищаясь от пробуждения, пускает в ход все имеющееся в распоряжении психологическое оружие. В результате большинству людей идеи и практики духовных наставников кажутся непривлекательными, особенно в сравнении с притягательными мирскими соблазнами – богатством, властью, известностью. Грант Мак-Фертидж считает, что своей способностью блокировать достижение высших состояний сознания эго обязано травмам [218]. Если так, то Великое Падение, поставившее многие культуры на рельсы доминаторства, само лишило первую волну части ее разрушительной силы. И сейчас духовность, несмотря на всю предыдущую историю, еще может помочь человечеству вернуться к партнерским культурам. Ведь в последние десятилетия религия как часть государственного аппарата сдает свои позиции в западном мире. Одновременно с этим просыпается интерес к альтернативному поиску духовности, становятся популярны идеи далай-ламы и других философов – Тик Нат Хана, Экхарта Толле [219]. Каждый год издается огромное количество соответствующей литературы, проводятся тысячи семинаров, где люди учатся понимать и преодолевать свое эго. Ведь последствия первой волны все еще весьма ощутимы.

Эта волна реакций на Великое Падение началась только в восемнадцатом веке. Она выразилась в осуществлении множества реформ, связанных с телесными наказаниями, смертной казнью, тюремными условиями, детским трудом, образованием, рабством, демократией, правилами ведения войны, миротворческой деятельностью, правами человека, правами женщин, правами животных, социальной защитой и так далее. Стив Тейлор считает, что сглаживание острых углов доминаторской культуры происходит благодаря развитию в людях способности к состраданию. И в отличие от первой волны дело здесь не в ослаблении индивидуального эго, а в том, что человечество эволюционирует и переходит на новый уровень сознания [220]. Эго, продолжает Тейлор, как фактор по-прежнему существует и серьезно подрывает силу и мощь второй волны. Даже будучи полны сострадания, мы подсознательно можем действовать по велению эго и, участвуя в прогрессивных реформах, использовать их плоды с целью потешить самолюбие, обрести власть и общественное признание. Желание быть особенным вполне объясняет, почему множество неправительственных гуманитарных организаций до сих пор не объединились в единое мощное прогрессивное движение.

У Эвелин Линднер несколько иной взгляд [221]. Тысячи лет цивилизации строились на непоколебимой уверенности людей в том, что существует естественный порядок вещей, согласно которому одни рождаются, чтобы повелевать, а другие – чтобы подчиняться. Однако за последние двести пятьдесят лет эта уверенность уступила место противоположной идее: все люди равны. Одним из первых проявлений нового миропонимания стали Декларация независимости США 1776 года и Французская революция 1789 года. Существенную роль в этом процессе сыграло ослабление конкуренции за ресурсы между европейскими державами – ведь теперь у каждой из них были свои колонии, на население которых права человека не распространялись.

Одновременно с идеей о равенстве всех людей в правах и проснувшимися в людях способностями к эмпатии и состраданию стали развиваться науки, которые вместе с осознанием объективной необходимости постепенно подчинили природу человеку; ее богатства при этом стали истощаться. Ведь ключом к экономическому благополучию теперь были не материальные ресурсы сами по себе, а знания и навыки их выгодного использования. В отличие от полезных ископаемых и прочих даров природы, знание не сокращается от постоянного использования, а напротив – способно к неограниченному росту. К сожалению, наука и интеллект отодвинули на второй план житейскую мудрость и моральные нормы. Убеждение в том, что знание нейтрально и не принимает ни положительного, ни отрицательного значения, позволило использовать его на службе как насилия, войны, тирании и ненависти, так и сострадания, мира, свободы и любви. Разум стал слепым орудием власти, и это, конечно, помешало второй волне положить конец доминаторской культуре.

Ричард Родес, журналист и историк, предложил свое объяснение движущим причинам реформ последних столетий [222]. В средневековой Европе насилие было основным инструментом разрешения любых споров. Однако в эпоху Возрождения, считает Родес, все изменилось благодаря жадности монархов, которые поняли, что войны требуют серьезных расходов из их казны. К девятнадцатому веку насилие стало в основном полицейской обязанностью. Одновременно с этим двери залов судебных заседаний распахнулись шире, и набирающее силу среднее сословие предпочитало улаживать конфликты там. Воспитание детей становилось менее жестоким, а образование – более доступным. С этой точки зрения травмы и насилие постепенно уходили из жизни общества благодаря правителям, которые вольно или невольно открывали дорогу дальнейшим социальным реформам.

Вероятно, каждое из предложенных объяснений содержит зерно истины. Так или иначе, сегодня колесо исторического прогресса уже сделало заметный поворот в сторону партнерской культуры. Это выражается в глобальном общественном движении, порой стихийном, объединяющем усилия всех, кто трудится во имя мира, справедливости, прав человека, общественного развития, защиты окружающей среды, помощи бедным и так далее. В качестве примера можно привести интернет-ресурс «Wiser Earth» («Мудрая Земля»), запущенный пользователями для того, чтобы люди и организации по всему миру могли общаться, делиться знаниями, сотрудничать и добиваться общих целей [223]. К июню 2009 года среди участников этого проекта числилось более ста десяти тысяч организаций (то есть приблизительно десятая часть от всех существующих на планете) из двухсот сорока трех стран. Риан Айслер в книге «The Power of Partnership» («Сила сотрудничества») объясняет, почему мы не знаем об этом проекте из средств массовой информации: у него нет ни руководства, ни штаба, ни определенного названия [224]. Как мы уже отмечали, такая разрозненность может быть следствием слабости руководителей, действующих по велению собственного травмированного эго и преследующих личные цели. Однако отсутствие структуры может означать и силу, ведь любому правительству вряд ли удастся взять под контроль столь масштабное стихийное движение.