Наталия Ковалева - Письма Махатм

Я посмотрю, что можно будет сделать для полковника Чезни, и полагаю, Джуал Кул к нему расположен. Думаю, я в первый раз в жизни пришел в настоящее уныние . Все же ради Общества я бы не хотел терять его (Хьюма. – Ред .). Ладно, сделаю все , что смогу, но опасаюсь, что когда-нибудь он сам испортит дело.

Ваш искренне К.Х.

Мой добрый друг!

Помните, что в феномене, предназначенном для полковника Чезни, была, есть и будет только одна действительно феноменальная вещь, или, вернее, оккультное действие – сходство вашего покорного слуги, эта лучшая черта обоих произведений Д. Кула. Остальное в этом представлении, несмотря на его таинственный характер, является чем-то слишком натуральным, чего я совсем не одобряю. Но я не имею права идти против традиционного образа действия, как бы ни хотел избегнуть его практического применения.

Сохраняйте все это только в вашем дружеском сердце, пока не настанет день открыть некоторым лицам, что вы предупреждены об этом . Я не осмеливаюсь сказать больше. Испытания суровы в течение всего цикла и определенно не совпадут с европейскими понятиями о верности и искренности. Но, каково бы ни было мое нежелание применять такие средства или даже только разрешать их применение к моим ученикам, все же я должен сказать, что обман, недостаток доверия и ловушки, предназначенные заманить Братьев, столь умножились в последнее время, и так мало времени осталось до того дня, который должен решить отбор учеников, что я не могу не думать, что наши Владыки, в особенности М., в конце концов, правы. В борьбе с врагом следует применять равное или лучшее оружие, но не дайте себя обманывать внешностью. Хотелось бы, чтобы я мог быть столь же откровенен с мистером Хьюмом, которого я так же искренне уважаю за одни его настоящие полноценные качества, как и упрекаю за другие. Когда же кто-нибудь из вас узнает и поймет, кто мы на самом деле , вместо погружения в мир выдумок!

В случае, если полковник Чезни будет говорить вам о некоторых вещах, скажите ему, чтобы он не доверял видимости. Он джентльмен, и недопустимо, чтобы он находился в неведении, которое никогда не предназначалось для него , но было лишь испытанием для тех, кто хотел навязать себя нам с нечистым сердцем. Кризис близок. Кто окажется победителем?

К.Х.

Мой дорогой друг!

Я смертельно устал и полон отвращения из-за всех этих пререканий. Пожалуйста, прочтите это, прежде чем передать мистеру Хьюму. Если бы он в благодарность требовал фунт плоти, я бы ничего не возразил, но фунт бесполезного многословия – это действительно больше, чем даже я могу выдержать!

Всегда ваш К.Х.

Это мошенническое вторжение в личную переписку. Нет времени даже ответить на ваши вопросы – сделаю это завтра или послезавтра.

Уже несколько дней я замечаю в мыслях вашей супруги что-то похожее на беспокойство за Дэна [279].

Детские болезни редко бывают опасными, даже когда они немного запущены, если у ребенка по природе крепкое телосложение. Изнеженные дети, естественно, становятся жертвой инфекций.

На днях я заметил в доме мистера Хьюма ее боязнь принести с собою домой заразу, – Лишенный Наследства, который был на дозоре, обратил на нее мое внимание. Не бойтесь ни в коем случае. Надеюсь, вы меня простите, если я вам посоветую зашить приложенное в маленькую ладанку – хватит и частички его – и повесить на шею ребенка.

Так как я не способен принести в ваш дом полный магнетизм моей физической персоны, то делаю самое лучшее, что могу, посылая вам локон как проводник для передачи моей ауры в концентрированном состоянии. Не разрешайте никому другому брать его в руки, за исключением миссис Синнетт. Вы поступите хорошо, если какое-то время не будете приближаться к мистеру Ферну слишком близко.

Ваш К.Х.

Не говорите никому ничего об этой записке.

Ничего нет «под поверхностью» [280], мой верный друг, абсолютно ничего . Хьюм просто бешено ревнив к каждому, кто получил или может получить сообщения, знаки внимания или что-нибудь в этом роде, исходящее от нас. Слово «ревнив» смешное, но правильное, если мы не назовем его завистливым , что еще хуже. Он считает себя потерпевшим , потому что ему не удается стать единственным центром нашего внимания. Он рисуется перед самим собой и чувствует себя доведенным до бешенства тем, что не находит никого, кто бы восторгался им; выписывает отрывок на еврейском, который имеет в книге Элифаса Леви то значение, какое я ему приписал, и, потерпев неудачу в том, чтобы поймать меня в новом противоречии (для чего он и добывал эту цитату), внушает себе, что он гораздо больше адвайтист [281], нежели М. и я, что очень легко доказать, так как мы никогда не были адвайтистами . И пишет оскорбительное письмо к Старой Леди против нашей системы и нас самих, чтобы успокоиться.

Действительно ли вы так великодушны, что не заподозрили истины уже давно? И разве я вас не предостерегал? И возможно ли, чтобы вы не ощутили, что он никогда не допустит, чтобы кто-либо, даже Адепт , знал больше, чем он сам; что его скромность напускная ; что он – актер, играющий роль для самого себя, независимо от удовольствия или неудовольствия зрителей, хотя, если последнее проявлено в малейшей степени, он обернется, изумительно скрыв свои ярость и шипение, и плюнет внутренне . Каждый раз, когда я возражаю и доказываю его неправоту, будь то вопрос о тибетских терминах или какой-нибудь другой пустяк, счет, который он завел против меня, разбухает, и он наступает с новым обвинением. Мой дорогой брат, напрасно беспрестанно повторять, что не может быть серьезных противоречий в том, что вам было дано. Могут быть неточности в выражениях или неполнота подробностей, но обвинять нас в совершении грубых ошибок действительно смешно. Я просил вас несколько раз делать заметки, отсылать их ко мне, но ни мистер Хьюм, ни даже вы не подумали об этом. А у меня на самом деле мало времени, чтобы исследовать старые письма, сравнивать записи, заглядывать в ваши головы и т.д.

По одному делу, во всяком случае, я сознаюсь в своем незнании. Я не могу понять, почему выражение, употребленное мною в отношении ответа Е.П.Б., данного Ч.К.М. [282], вас шокировало и почему бы вам возражать на «изощрение моей изобретательности»? В случае если вы этому приписываете другое значение, чем я, тогда мы оба в тупике из-за отсутствия взаимопонимания . Поставьте себя на миг на мое место и посмотрите, не стали бы вы изощрять всю изобретательность, какой обладаете, в таком случае, как между Ч.К.М. и Е.П.Б.? В действительности нет противоречия между той цитатой из «Изиды» и нашим позднейшим учением. Кому-то, не слышавшему о семи принципах, постоянно трактуемых в «Изиде» как троичность [1]без всяких дальнейших объяснений, это, несомненно, должно было показаться таким противоречием, что лучше не надо. «Пишите так и так, изложите до сих пор , но не более», – постоянно говорилось ей, когда она писала свою книгу. Это было в самом начале нового цикла, в дни, когда ни христиане, ни спиритуалисты не думали и не упоминали о более чем двух принципах человека – теле и Душе , которую они называли Духом. Если бы у вас было время заглянуть в спиритуалистическую литературу той поры, вы бы обнаружили, что у всех феноменалистов, как и у христиан, Душа и Дух были синонимами. Е.П.Б. была первая, кто, действуя по приказам Атрия [283](его вы не знаете), объяснила в «Спиритуалисте» разницу между « психэ » и « нус », « нэфеш » и « руах » – Душой и Духом. Ей пришлось приводить весь арсенал доказательств, цитаты из Павла и Платона, из Плутарха и Якова [284]и т.д., прежде чем спиритуалисты признали, что теософы правы. Это было, когда ей приказали написать «Изиду» – год спустя после основания Общества. А поскольку там поднялась такая война вокруг этого, бесконечная полемика и возражения о том, что не может быть в человеке двух душ , мы решили, что еще преждевременно давать публике больше, чем она в состоянии усвоить, пока она не переварила «двух душ». И, таким образом, дальнейшее подразделение троичности на семь принципов осталось не упомянутым в «Изиде». Так как Е.П.Б. повиновалась нашим указаниям и писала, умышленно вуалируя некоторые факты, – разве теперь, когда, по нашему мнению, пришло время дать бо`льшую часть истины, если и не всю , мы должны оставить ее в беде? Разве я или кто-нибудь из нас оставили бы ее когда-либо как мишень для спиритуалистов, чтобы они стреляли в нее и насмехались над противоречиями, на самом деле лишь кажущимися и вытекающими из их собственного невежества, незнания полной истины; а истину они не стали бы слушать. Да и поймут ли они истину даже теперь, кроме как с протестами и величайшими оговорками? Несомненно – нет. И когда я употребил слово «изобретательность», которое может быть американским жаргонным выражением, насколько я знаю, а у англичан может иметь другое значение, я не подразумевал ни «хитрости», ни чего-либо подобного «увертке», а просто хотел выразить затруднение, в котором я находился, стараясь объяснить правильное значение и имея перед собой бесконечный неуклюжий абзац, в котором настаивалось на не -перевоплощении, но не было ни слова, указывающего, что речь идет только о животной душе, а не о Духе, – об астральной, а не духовной монаде.