Эжен Марен - Монахи Константинополя III—IХ вв. Жизнь за стенами святых обителей столицы Византии

EUGÈNE MARIN

THÈSE

LES MOINES DE CONSTANTINOPLE

330—898

DEPUIS LA FONDATION DE LA VILLE JUSQU’A LA MORT DE PHOTIUS

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2022

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2022

История константинопольского монашества до сих пор обойдена вниманием ученых. Авторы писали о жизни отцов-пустынножителей, отшельников из Египта и Фиваиды, Антониев, Иларионов, Пахомиев. Кажется, что несправедливое презрение мешало описать жизнь тех тысяч иноков, которые жили в монастырях столицы империи.

А между тем немногие иные предметы столь сильно заслуживают внимания исследователя и настолько способны побудить его к действию.

Что касается истории Византийской империи, мы до сих пор, сами этого не замечая, находимся под влиянием ненависти и презрения, возникших в Средние века во время религиозной борьбы. Разделение церквей заставляет нас забыть все услуги, которые греки оказали христианской цивилизации: ее ортодоксальному религиозному учению, догматы которого разрабатывали, ее истории, богословию, поэзии, ее литературе и искусствам, которым они служили умело и разумно. Разве что усилия нескольких эрудитов, попытавшихся дать более беспристрастную оценку происходившего в Византии, начинают рассеивать многовековые предубеждения Запада против греко-византийской культуры, но это удается с трудом, несмотря на научную ценность этих усилий и авторитет знаменитых в научном мире имен.

Я (почему бы не признаться в этом?) разделял традиционное мнение, когда благодетельная настойчивость выдающихся наставников побудила меня приступить к этому исследованию о константинопольских монахах.

Описав и показав на примере непрерывной цепи событий, с каким невероятным пылом, с какой лихорадочной быстротой и с какой тревогой из-за всегда ненадежного будущего императоры, великие государственные деятели и богатые частные лица застраивали монашескими обителями все кварталы столицы и ее пригородов, нужно было затем попытаться ознакомиться с внутренним миром монахов, проследить за ними от вступления в монастырь до самой высшей степени религиозного посвящения, изучить их отношения с настоятелями, описать их уставы, покаяния и наказания, разновидности монашеской дисциплины.

Эти люди, отделенные от мира, все же не могли быть полностью равнодушными к спорам о вероучении, которые всегда очень часто случались на Востоке и происходили даже в самой столице империи. Наряду с патриархом Константинопольским и часто против его воли монахи играли важную роль в событиях, которые разворачивались вокруг постоянно, снова и снова возникавших ересей. Монахи были участниками многих синодов и соборов, они почти всегда отправляли посланцев в Рим, когда считали нужным защитить чьи-то интересы или какие-либо правила вероучения.

Их влияние на государство было не меньше, чем влияние на церковь. Если государь исповедовал православие, у него не было более верных подданных, чем монахи его столицы. Но если он начинал бороться против их верований, они становились его самыми непримиримыми врагами. Императоры-иконоборцы напрасно пытались привлечь монахов на свою сторону, а когда не смогли добиться успеха, попытались упразднить все монастыри. После того как монахам вернули свободу, их общины очень быстро стали такими же многочисленными и могущественными, как в свои лучшие дни. Казалось, они удовлетворяли неодолимую потребность и естественную склонность византийцев к религиозному благочестию. Народ окружал монахов простодушным, хотя и немного суеверным поклонением, и несколько государей из числа самых яростных ненавистников монашества часто просили их о молитвах или о помощи.

Кроме того, монахи заслуживали уважение толпы добродетелью и ученостью. Они заслуживают и наше уважение своей выдающейся ролью в истории византийской литературы и услугами, которые оказали литературе и искусству Византии. Их библиотеки – свидетельства того, как усердно они изучали все виды знаний. Именно в их школах писцов было создано большинство рукописей, в которых до нас дошло столько церковных и светских сочинений. Религиозная живопись, в том числе искусство миниатюры, было одним из самых распространенных занятий монахов, и вряд ли можно сосчитать всевозможные произведения искусства, которые были ими созданы.

Таков, в немногих словах, план этого сочинения, которое завершается смертью Фотия. Его кончина стала и концом того периода в истории византийского монашества, который делает честь монашеской братии. Писать о том, что произошло позже, было невозможно: это или слишком расширило бы границы сочинения, или нарушило бы его целостность.

Примерно в середине III века, еще до той эпохи, когда на берегах Нила родился Антоний Великий, первый и самый знаменитый пропагандист монашеской жизни, добродетели и уроки которого должны были населить отшельниками уединенные места Египта, на крутом холме Петрион в старом Византии, по свидетельству двух Никифоров, уже стоял монастырь. Его основал около 240 года епископ Кастин и посвятил его святой Евфимии, «великой и знаменитейшей мученице» из Халкидона, той самой, поклонение которой вскоре так распространилось среди византийцев. Это, несомненно, был молитвенный дом и жилище девственниц, посвященных Богу. Через шесть столетий после этих дней в том же монастыре поневоле закончили свои дни монахинями четыре дочери Василия Македонянина.

Но в III веке город Византий не имел религиозного значения, хотя и был наследником знаменитого имени. Лишь начиная со времени Константина Великого там стала с невероятной быстротой развиваться монашеская жизнь. После основания «города Константина» церковь сумела с выгодой для себя использовать данный ей покой во внешних делах и благосклонность императора к священникам и монахам. Вскоре большинство тех благочестивых отшельников, которые раньше жили лишь для себя в тишине пустыни, поспешили в города, чтобы освятить других своим примером. Аскеты-одиночки почти везде исчезли или присоединились к монастырям. Вскоре они стали приходить в Константинополь. Возможно, среди этих новоприбывших был кто-то из учеников того Антония Египетского, молва о святости которого дошла до Константина. Пораженный удивительными рассказами о его чудесных делах, император часто обращался с просьбами о молитве или совете к этому монаху, который святостью своей жизни привлекал множество подражателей. И вот чтобы принять всех аскетов, приходивших в столицу империи, Константин с пылким благочестием новообращенного приказывал срочно строить монастыри. Его усердие не знало преград: все уцелевшие к тому времени храмы «мнимых богов» были превращены в «молитвенные дома». Храм Юпитера в квартале Экзокионион уступил место монастырю и церкви Святых мучеников Мокия, Акакия, Агафоника и Мины.