Дэвид Годман - Жизнь с Раманой Махарши

Примерно в семь утра, после того как Бхагаван принял ванну, все мы расселись и принялись за наш роскошный завтрак.

Многие писали о том, как сильно не любил Бхагаван расточать что-то полезное. Эта привычка зачастую проявлялась на кухне. Однажды, во время приготовления обеда, несколько горчичных зерен упало на пол. Повара не обратили на это внимания, но Бхагаван поднял их, одно за другим и положил в небольшую посудину.

Сама Айер, один из брахманов, работавших на кухне, заметил: «Бхагаван подобрал несколько горчичных зерен и спас их. Бхагаван также очень экономно расходует деньги. Для кого Бхагаван копит все это?» «Все эти вещи созданы Богом, – отвечал Бхагаван. – Нам не следует относиться небрежно даже к самым незначительным вещам. Если кому-то они могут пригодиться, то лучше сохранять их».

Бхагаван зачастую не обращал внимания на многие наши недостатки, но редко молчал, если замечал, что кто-то из преданных ведет себя расточительно. В июне 1939 года, когда Бхагаван возвращался с одной из своих прогулок по холму, я увидел, как он подошел к сыну Т. К. Сундареши Айера и строго отчитал его. «Твой отец говорит мне, что ты покупаешь множество бесполезных вещей, – сказал Бхагаван. – Не трать больше того, что ты зарабатываешь. Ты должен быть бережливым. Огонь, долги, чувственные объекты и яд – одна малая часть любого из этого способна уничтожить нас».

Однажды подобным образом Бхагаван отчитал и меня, когда я вел строительство новой столовой. Он вручил мне ржавый, изогнутый гвоздь длиной в полтора дюйма и попросил почистить его, выпрямить и использовать в столовой. «Но, Бхагаван, – запротестовал я, – мы только что получили несколько килограммов совершенно новых гвоздей. Нам не нужен какой-то старый гвоздь». Бхагаван не согласился. Сказав мне, что все, что может быть полезным, должно быть использовано, он повторил свои указания по поводу подновления гвоздя.

Настойчивый призыв Бхагавана к бережливости и его отвращение к расточительству привели его к изготовлению многих инструментов и орудий труда из подручных материалов. Когда он жил в Скандашраме, то однажды взял большой гранитный камень размером около двух с половиной квадратных футов и провел много дней за шлифованием его поверхности, натирая ее песком с водой. В итоге поверхность камня стала такой гладкой и отполированной, что в ее отражении можно было увидеть свое лицо. Этот камень использовался для охлаждения сваренного риса. В конце 1930-х годов четверо или пятеро преданных пришли в Скандашрам, чтобы забрать этот камень, ибо знали, что он был обработан Бхагаваном. Они отнесли его к подножию холма и установили на новой кухне. Следуя примеру Бхагавана, несколько последователей отшлифовали другие камни размером около десяти квадратных футов и использовали их для тех же целей.

Хотя Бхагаван охотно проводил несколько часов в день, следя за тем, чтобы еда в ашраме готовилась должным образом, он не любил возиться с трапезами, состоящими из множества блюд. Ему вполне хватало риса, самбара и какого-нибудь овощного блюда. Одна женщина из Кералы, имевшая обыкновение готовить много блюд для каждого приема пищи, пришла как-то на даршан и настояла на том, чтобы приготовить еду на всех. Потратив много времени и усилий, она успешно приготовила и сервировала тридцать два отдельных блюда. Бхагаван позволил ей положить на его банановый лист часть каждого из блюд, но когда раздача закончилась, смешал все подношения в единообразный ком.

Объясняя ей свои действия, он сказал: «Тебе пришлось потратить большое количество энергии, готовя все эти кушанья. Один только поиск ингредиентов, должно быть, занял немало времени. Одного овоща, способного очистить желудок и предотвратить запор, достаточно. Зачем готовить все это? Есть и другая проблема: если приготовить тридцать два блюда, ум всегда будет думать: «Что мне съесть сначала – это или то?» Так во время еды ум также делается рассеянным. Когда есть только одно блюдо, проблема исчезает. Мы просто съедаем его. Кроме того, подобная трапеза подает плохой пример людям, которым нечего есть. Нуждающиеся услышат о том, что мы готовим роскошные обеды, и подумают: «Мы очень голодны, а эти люди, которым полагается быть простыми садху, едят в таком количестве». Мысли, подобные этим, вызовут ненужную зависть».

Позднее он добавил: «Если бы Бхагавану пришлось сначала съесть одно блюдо, то при раздаче еды женщина подумала бы: „О, Бхагавану оно очень понравилось". И она положила бы мне добавки. Потому-то я и смешал все в один ком».

В ранние годы, проведенные Бхагаваном на холме, большую часть еды ему приносили преданные женщины, вроде Мудалиар Патти и Эчаммал. Они готовили у себя дома, а затем приносили ее либо к пещере Вирупакша, либо в Скандашрам. Когда ашрам начал готовить собственную еду, обе женщины продолжили ежедневно приносить свою. Мудалиар Патти обычно готовила на четырех человек, Эчаммал – на двух. Обе они приносили подношение к обеду и лично подавали его Бхагавану и преданным. Когда женщины состарились, а технические возможности на кухне расширились, Бхагаван попытался отговорить их от ношения еды, но ни та, ни другая не пожелали отказываться от заработанной путем больших усилий привилегии каждый день лично подавать Бхагавану еду.

Всякий раз, когда Бхагаван видел, как приближается Мудалиар Патти, его лицо расплывалось в улыбке. Часто после того, как она уже подала ему еду, он просил добавки. Порой он даже звал ее обратно, когда она уже закончила обслуживание, и угощался тем, что оставалось в ее корзине. Это было очень непривычно: Бхагаван часто осуждал служителей за то, что они клали ему на тарелку слишком большие порции, и, если Мудалиар Патти не было, редко просил добавки. Все мы чувствовали, что это любовь и преданность Мудалиар Патти вызывали столь добрый отклик Бхагавана.