Поль Брантон - В поисках мистического Египта

Мы миновали типичную деревню, состоящую из глинобитных хижин и нескольких небольших побеленных домиков. К маленькой, украшенной белым куполом мечети был пристроен миниатюрный минарет, и конечно же там росли пальмы, посаженные ради приятной тени.

Я остановился у деревенского колодца, чтобы испытывающий жажду осел и его пассажир могли напиться. Животное опустило нос в странную лохань – это было не что иное, как разбитый каменный саркофаг, в котором когда-то мог покоиться фараон!

Мы поехали дальше и не остановились ни у полуразрушенных храмов Курны, ни у раскопанных гробниц фиванских вельмож в Абд-аль-Курне, ни у поразительного некрополя Дира Абун Нага.

Я хотел добраться до пустынной небольшой долины, ведущей к вершинам, прежде чем ослепительно-яркое солнце будет изнурять нас жаром. Мы пустились в путь на рассвете, и для летнего месяца это не было слишком рано. Я знал, что на этих усыпанных камнями вершинах температура возрастет вдвое. Солнечные лучи падали на них и отражались в нашу сторону.

Мы медленно двигались на запад по древней дороге, а затем описали круг, чтобы достичь подножия гор, где земля была усеяна камнями всевозможных форм. Здесь мы вошли в первое узкое ущелье.

Наконец ослик, медленно бредущий по сухой, усыпанной песком дороге, по обе стороны окруженной скалами, привез меня ко входу в знаменитую долину. Сюда некогда принесли тела могущественных фараонов, когда они все вместе лежали в объятиях смерти, а их земное владычество пришло к неизбежному концу.

Розовые скалы, возвышавшиеся справа и слева и, словно часовые, охранявшие дорогу, хорошо смотрелись на фоне ярко-голубого неба. Вдоль всего ущелья тянулась высокая гряда. Вершины отражали падающий на них белый свет, тогда как обломки под ногами отражали невыносимый зной. Окруженное с обеих сторон отвесными известняковыми скалами, это уединенное место, лишенное зелени растительности, показывало, как удивительно оно подходило для своей печальной цели – сокрытия мумий царей Египта. С другой стороны вечным сном спали вельможи и верховные жрецы.

Я продолжал свой путь по долине к дальнему ее концу, где находились открытые гробницы и где по обе стороны были вырыты ямы или устроены склепы – нелегкая задача, ибо для каждого из них приходилось рубить твердую скалу. Мой ослик с трудом ставил копыта, пока мы двигались по ущелью, поскольку упавшие валуны, неровные камни, валяющиеся обломки кварца и кремня усеивали сужающуюся дорогу, затрудняя передвижение верхом. То здесь, то там виднелись черные обожженные вершины возвышающихся по сторонам скал. Груды поблескивающих камней и известковых обломков слепили глаза в ярко-белом солнечном свете. Воздух дрожал от жары, которая окутывала все вокруг, словно туман, от которого нельзя скрыться. Невозможно было найти ни малейшей тени. Казалось, тебя засовывают в огромную печь. Во рту у меня пересохло, губы запеклись. Картина была неописуемо унылой, и все же в этой безотрадности было некое величие.

Ничто не нарушало царившей здесь тишины, ни одна птица не пела в этом густом жарком воздухе, ни одно зеленое растение не поднялось над бесплодными камнями и песком.

Длинную вереницу гор венчала скала с квадратным основанием, чьи склоны усеивало множество обломков. Однако прежде, чем мы до нее добрались, показались гробницы. Люди вели в этих древних горах, знаменитых погребенными здесь мумиями и сокровищами, раскопки и доставали вещи, которые были так тщательно скрыты.

Склоны ущелья просто испещрены наклонными коридорами, ведущими к погребальным камерам и создающими подземный город мертвых. Спуститься по высеченным в скале ступеням и войти в этот темный, ведущий вниз коридор одной из гробниц означало спуститься в загробный мир. Я осветил стены лучом фонарика. Их покрывал тонкий слой штукатурки, который от пола до потолка был богато расписан изображениями извивающихся змей, царей и жрецов, простиравших в молитве руки к божествам, священных барок, духов-хранителей, крокодилов с человеческими головами, заупокойных подношений, жуков-скарабеев и символически показанных летучих мышей. Все эти картины были объединены в идущие друг за другом сцены, иллюстрирующие занятия умершего и его странствия по загробному миру. Рядом на стенах были написаны колонки иероглифов, целью которых было помочь прибывшей душе на опасном пути, ведь это были священные тексты, взятые из «Книги врат» и «Книги о том, что в загробном мире». Эти изречения рассказывали о загробном мире, полном духов, о силе змей, охранявших его, и о бездонной преисподней, где царила абсолютная тьма. Они повествовали также о том, как нужно охранять путь души, чтобы она избежала ужасных испытаний, как нужно обратиться к богам на загробном суде и что следует им отвечать.

Я спускался в гробницу все дальше, наклонный коридор привел меня к помещению, откуда начался следующий проход. Так повторялось несколько раз, пока я не проник в глубь горы почти на триста футов (91,5 м). Над моей головой высились сотни тонн твердой породы. Каждый дюйм стены был украшен изображениями и иероглифами, образуя картины древнеегипетской жизни и правдиво отражая смерть. В полу главной камеры была выемка, где покоился массивный гранитный саркофаг. Некогда этот каменный гроб являлся последним пристанищем украшенного драгоценностями тела фараона. Однако его мумию со всеми покрывающими ее смолами и льняными бинтами однажды вынули оттуда, чтобы положить вместе с другими останками в залитых светом помещениях музеев и удовлетворить любопытство людей XX века.

Выйдя под взглядами множества нарисованных глаз из прохладного мрака гробницы, я оказался под палящими лучами невыносимо яркого солнца только затем, чтобы пересечь несколько ярдов каменистой дороги и нырнуть в другую глубокую украшенную усыпальницу. Таким же способом я посетил полдюжины гробниц, бегло осмотрев длинные стены, покрытые необходимыми умершему росписями. Я собирался вернуться для более подробного изучения позднее. Впечатляющая гробница Сети, которая спускается в глубины скалы более чем на четыреста футов (около 122 м), не задержала меня дольше, чем усыпальница Рамсеса IX меньших размеров, где я обнаружил рельефы и росписи, выделяющиеся среди других примеров из Долины царей. Они носят более духовный характер, чем многие другие. Яркие и оптимистичные, эти изображения скорее воодушевляют разум замечательной судьбой человека и его вечным бессмертием, чем угнетают его.

Над дверным проемом был изображен огромный красный солнечный диск, которому поклонялся Рамсес. Грубый символизм этого изображения аналогичен тому, как в природе красное заходящее солнце опускается во мрак ночи, так и душа царя спускается вместе с ним в темноту гробницы; затем, подобно восходу солнца, его душа поднимется к новой жизни. Как солнце после своего исчезновения каждое утро неизменно появляется на востоке, а значит, является бессмертным, так и душа фараона взойдет в загробном мире, пройдя сквозь темные области преисподней, ибо она также бессмертна.