Бонансинга Джей - Ходячие мертвецы. Вторжение

– Просто покончи с этим.

– Выходи, – она показала на дверь в потолке, которая была когда-то на стороне водителя. – Сейчас же!

Он поднял свою лысую голову и разглядел дверь как раз над собой. Потом взглянул на нее.

– Ты шутишь.

Она нацелилась на его колено, но до того, как Лилли выстрелила, он с трудом поднялся.

– Я иду , – простонал Иеремия и с огромным усилием встал во весь рост.

Прошла вечность, прежде чем раненый проповедник выкарабкался из массивной кабины, спустился по решетке радиатора и упал на землю с мучительным хрипом. Его штаны пропитались кровью, кожа приобрела цвет штукатурки, дыхание стало липким и влажным.

Лилли выбралась из кабины за ним и спрыгнула на землю.

– На колени, – категорично произнесла она, нацеливая на него пистолет. Он сделал глубокий вдох, встал лицом к ней и расправил плечи, как будто собираясь сражаться.

– Нет.

Она выстрелила ему в колено.

Иеремия вскрикнул. Пуля вырвала клок ткани из брюк, выбросила фонтан крови из ноги сзади и заставила его пошатнуться. Он тут же опустился, держась за колено, завывая. Его лицо – маска мучительной боли.

– Зачем?.. Зачем ты делаешь это?

Она стояла над ним с каменным выражением на лице, с мыслями о Бобе и Вудбери. Наконец ответила:

– Затем, что так хочет Вселенная.

Весь в крови, слезах и соплях, он пристально посмотрел на нее и начал смеяться. Не весело. Сухо, иронично, отрывисто.

– Ты думаешь, что ты – Бог?

Она глядела на него без тени милосердия:

– Нет, я не Бог. – Она прицелилась ему в плечо. – И ты тоже.

Пистолет выстрелил.

В этот раз пуля взорвала часть левой стороны его груди и вышла в красной дымке тканей трапециевидной мышцы, заворачивая тело в причудливом арабеске [30]и заставляя распластаться на земле. Задыхаясь, он попытался уползти. Он изнемогал. Он болезненно пропыхтел в грязь лицом, перевернулся и уставился в небо.

Она спокойно подошла. Ничего не говорила, просто внимательно смотрела на него.

– М-мисси, п-пожал… – он учащенно дышал, его лицо, похожее на лицо ведущего какого-нибудь игрового шоу, было все в пятнах крови, бритая макушка выглядела почти комично. – П-прошу… п-покончи с эт-тим… и-избавь меня от страданий.

Тогда она улыбнулась – наверно, это одна из самых холодных улыбок, которыми когда-либо обменивались два человека, – и ответила:

– Не-а… У меня есть идея получше.

Осталось недолго.

Такую мысль обдумывал Дэвид Штерн, согнувшись в тесноте кабины комбайна, без боеприпасов, без вариантов выжить, но не произнося ее вслух из-за присутствия этого парня, этого смелого, героического двенадцатилетнего негодяя, который в одиночку взял на себя огромную толпу, сидя в этом гигантском монстре, с которым он едва знал, как управляться, так что он – ничего себе! – изучил долбаную инструкцию. Теперь парень жался рядом с Дэвидом в металлическом гробу, дрожа в ожидании смерти. Кабина еще раз содрогнулась, издавая скрипящий звук, будто тонущий корабль, пока стадо продолжало давить на нее, все сильнее и сильнее, со всех сторон перевернувшегося комбайна. Сквозь неровную пробоину в разбитом стекле, которое раньше было лобовым, в трех футах слева, Дэвид видел огромное лезвие, склизкое от внутренностей бесчисленных мертвецов. Теперь же оно согнулось пополам из-за удара при аварии. Еще Дэвид видел толпу, стекающуюся к месту крушения. Их больше, чем Дэвид думал сначала, когда рванул через три квартала между безопасной зоной и разрушенной машиной, вынашивая грандиозный план по спасению мальчика.

«Тупой ты самонадеянный придурок, – думал Дэвид, – подыхающий от собственной упертости».

Прошло всего пятнадцать минут или около того с момента, когда у Дэвида кончились боеприпасы и он понял, что допустил большую ошибку, отбросив оружие в сторону и забравшись в этот развороченный склеп вместе с мальчишкой. Теперь сотни, если не тысячи мертвецов стянулись, чтобы протиснуться под помятую стальную броню комбайна с единственной целью, мыслью и намерением – жрать. Тысячи бледных рябых лиц, искаженных гримасой мучительного голода, тысячи молочных, замутненных катарактой глаз сосредоточились на паре человеческих существ, спрятавшихся в крошечной могиле, которая когда-то была кабиной. Тысячи черных пальцев, похожих на когти, разрывали металлическую кожу машины, скребли по ней, как ногти по меловой доске.

– Что, если мы вылезем через дно?

Мальчик в перепачканной желчью рубашке и с соломенными волосами, как и положено Маленькому Поганцу, стоящими торчком, будто его током ударило, указал на единственный уцелевший квадратный фут металла – люк, размещенный на полу кабины, который теперь находился справа от Томми. – Мы могли бы…

– Нет, не пойдет, – страдальчески выдохнул Дэвид. – Их слишком много. Здесь мы пока в безопасности.

Мальчик уставился на него.

– Мы же не можем просто сидеть тут до конца своих дней – нужно что-то делать.

– Я думаю.

Мальчик пополз к люку. Он возился с замком, который был поврежден, когда машина опрокинулась.

– Думаю, мы можем выскользнуть отсюда…

– Отойди! – Дэвид Штерн зашипел на мальчика. – Они проникнут сюда!

– Не думаю, что они…

Крышка люка внезапно влетела вовнутрь с металлическим лязгом, и мальчик откатился назад, судорожно моргая и содрогаясь от шока. Десятки рук проникли в их убежище, крючковатые пальцы с черными ногтями хватали воздух, пытаясь вцепиться в пищу. Томми вскрикнул. Дэвид сделал выпад в сторону люка и попытался вытолкнуть медузье сплетение рук обратно в проем, как вдруг серия оглушительных трещащих звуков пронеслась по всей развалине. Дэвид Штерн обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как прямо у него перед глазами возник сущий ночной кошмар.

Стены кабины выгнулись внутрь под давлением внезапного натиска мертвецов, и комбайн затрещал по швам. Заклепки вылетали, как петарды. Запах смерти и гул общего рычания наполнили помещение, в котором кончился воздух. Томми визжал и прижимался к вертикально стоящему полу. Дэвид бешено шарил по кабине в поисках оружия, однако под действием гравитации машина накренилась и обвалилась сама на себя, опрокинув его на пол. Томми повалился на старшего товарища, и они инстинктивно обняли друг друга, а тем временем последний уцелевший кусок лобового стекла разлетелся на части. Ободранные фигуры ломились в кабину. Дэвид толкнул Томми в угол и схватил четырехфутовый покореженный кусок оконной рамы. Ближайший мертвец получил заостренным концом рамы в глаз, обдав Томми Дюпре струями жидкости. Мальчик выл, испытывая смесь первобытного ужаса, ярости и отвращения.

Дэвид замахнулся на следующего, потом на следующего и на следующего, понимая, между тем, что это всего лишь шоу, видимость, созданная для мальчика. У Дэвида Штерна не осталось надежды на то, чтобы отбиться от бесконечного балагана монстров, заполняющих их разбитое убежище. Но он боролся с ними, одного ударяя в висок, другому протыкая глазницу и разрывая нёбо еще одному. Кровь, плоть и жижа заливали кабину, и вскоре тела покрывали весь пол в дюймах от угла, в котором мальчик пытался не плакать громко. Он просто сидел там, его плечи вздрагивали, влажные глаза фиксировали происходящее, а по веснушчатому лицу катились слезы.